ВОТ ТАКАЯ ЧЕРЕДА ощущений, постоянно бегущая волнами ожиданий прошлого и сожалений о будущем. Почему я меняю местами смысловые единицы? Только для того, чтобы изменить направление расположения центра своей личности в потоке времени. Сожаления о прошлом – это жалость, это попытка удержать, с влажной такой хваткой потеющих рук, истекающих слез и прочих слизей разного уровня густоты и жидкости. У жидкости любой всегда есть уровень. Нужно понимать, что уровень жидкости или плотности определяет меру и качество переживаемого тобой переживания. По сути, ты же постоянно пытаешься опосредованно влиять на порядок прихода или возникновения изнутри тех или иных переживаний. То есть, обретая переживание, ты или стараешься его удержать, или, наоборот, пытаешься выгнать это ненавистное и болезненное ощущение из области, родной и личной для тебя, густо покрытой полем твоего внимания, в некоторых местах сгущенного до действительной осязаемости рук, ног и прочей ливерной неразберихи, живущей тобой.

«Так что, дорогой мой, – обращаюсь я к самому себе, – тебя ждут большие неприятности, и избежать их не удастся, не удастся откупиться ничем, разве что заранее и мучительно отказаться от своего тела. Только и сам отказ оформляется в этом теле как отказ тела, а следовательно, отказ тела от тела только усиливает целостность и мощь этого тела.

И все твои действия – это действия тела, которое любит себя, наслаждается собой, страдает собой, соотносится с собой, живет в себе. Напрягая и расслабляя ткани своих образных переживаний, определяя их понятиями, создавая смысловые связки, забрасываешь все это, как пращой, языком своим в иные поля сознания, которые точно так же из единого поля порождаются теми, кто считает себя отдельными личностями. А только такие и есть, только такие и существуют. Только когда ты отдаешься своим телом в большей размерности потоки – семьи, рода, народа, страны, человечества – и начинаешь действовать движениями переживаний этого уровня, тогда любовь твоего тела в себе самом становится любовью твоего мира в себе самом, и ты осуществляешь все так называемые внешние действия посредством этого живого и мощного переживания целостной любви всего сущего. Ибо именно этот поток животворящего божественного света и проявляет из вечной тьмы небытия плавные и упругие линии действительного волшебства творения мира.

И избежать беды мучительной тебе удастся не путем отказа от своего тела, а только расширением своего тела до бесконечности всего сущего и несущего мира. Когда прячешь себя во всем мире, тебя можно украсть только вместе с этим миром.

Так разве можно не ценить беду своего тела? Ведь только это усилие по отделению от оцененной ценности позволяет тебе осуществлять управление миром, и только в этом случае мир свободно доверяется твоей воле, отдает себя в твою власть, то есть только так ты можешь стать действительным правителем этого мира.

Тело твое становится проводником и течет по проводнику, по руслу реки любви, то есть действия придания безусловной ценности всему сущему, действия выявления и осознания осязаемого присутствия живого творца, Бога, прародителя всего сущего во всем, так же как и в себе самом. Более того, здесь исчезает граница, различие себя и другого, и ты просто вообще перестаешь различать, так как в таком виде, в состоянии совершенной мудрости, больше нет и не может быть обыденного, сличающего и различающего, меряющего, соизмеряющего и примеряющего все на себя ума».

Имена в мире твоего сознания даются вещам ощутимым или через уподобление ощутимым вещам. Здесь же речь идет о том, что направляемый обычными усилиями взгляд шарит по поверхностям предметов и очертаниям их в мире предметных отношений. Так же построен и ум. Если ты делаешь очень простое усилие видеть то, что находится между проявленными во взгляде очертаниями и пятнами разного цвета и интенсивности, тогда начинают в поле зрения возникать явления, которые до того пережить тебе не получится. Вот то, что появляется на границе полей зрения явленного и неявленного можно определить именем, например «рассеянное» или «размытое».

Если средоточие твоего внимание переходит в область слуха, тебе тут же стоит начинать делать усилие, чтобы слушать то, что звучит между звуками. Вот это явление на границе состояния и ощутимого явления определяется именем, например «разряженное», «тонко звучащее».

Следующее усилие направляется на то, чтобы уловить, схватить и удержать то, что не улавливается обычным усилием. Вот именно в этой области возникает явление, которое можно определить именем «тончайшее», «мельчайшее» или «неуловимое».

Пережить эти явления невозможно, попадая в те области обычным усилием рассуждающего ума, то есть не получится поставить вопросы и по лесенке последовательных ответов выбраться на желанный берег предощущаемых переживаний. А потому и невозможно определить эти состояния-явления.

Будучи изначально за пределами восприятия, они находятся в области неразделенного внутреннего пространства переживания мира, где все они пребывают в единстве.

Оно не дает возможности видеть себя сверху, потому что там нет светимости, однако и под ним нет тьмы, то есть оно располагается в пространстве, у которого свойства, не поддающиеся описанию обычным человеческим языком, составленным посредством соотнесения разных областей и особенностей ощутимого восприятия.

Оно представляет собой постоянно присутствующее в нитях ощущений важное движение, это и есть движение непрекращающейся и необрывающейся нити. Эта нить сшивает пространства твоего восприятия в единое целое. И ее невозможно определить точным именем по той же самой причине особенностей устройства обыденного языка.

Через сообщение с этой областью, делая усилия, предложенные в трех первых высказываниях главы, ты можешь обернуться и возвратиться в состояние отсутствия предметов сознания. Оно определяется как облик отсутствия облика или образ отсутствия предмета.

ПОТОМУ ГОВОРИТЬ об этом можно, только описывая его, как мерцание и мелькание, то есть такие световые явления отражают облик состояния, о котором идет речь.

Когда сталкиваешься с этим явлением, должен понимать, что у него есть особенности отражения твоих усилий, направленных на его постижение. И если ты устремляешься своим вниманием ему навстречу, не сможешь обнаружить, где его начала, где его направляющая голова. Ибо нет у него никакого начала.

Тебе может показаться, что это состояние уходит, то есть отвернулось от тебя, и ты пытаешься следовать за ним. Но и сзади ты тоже ничего не можешь увидеть лишь потому, что взаимодействуешь с этим с обыденной пространственной точки зрения, где его просто не может быть.

Ты должен внутри себя удерживать состояние начала времен, устремляя и отодвигая свое восприятие на точку зрения, которая располагается в древности как состояние, и только оттуда, только так есть возможность управлять тем, что происходит сейчас.

То есть возможно (и в настоящее время так отстроено целеполагание) управлять будущим, что-то делая в настоящем. Здесь же говорится, что управлять нужно настоящим, постоянно уходя в удержание древности.