раз, когда бурки мне купили, так же с Огарёва вышли.

А когда я ходил мимо него по Первомайской, не видел в нём ничего знакомого. Всё-таки точка обзора имеет значение.

Собаку я позвал по имени, она разлаялась, но не зло. Никифоровна выглянув в окно и увидев меня разволновалась, не случилось ли чего.

Когда я подошёл к дому, она уже вышла на крыльцо.

— Что случилось, Паша? — взволнованно спросила она.

— Не волнуйтесь, Анна Никифоровна. Я патрон, наконец, вам в сени купил.

— А… Хорошо, конечно. А то, темнеет рано, вечно в потёмках в хату пробираюсь.

Она скрылась в доме. Заглянул следом и попросил её табуретку подать и газету. Не охота мне было разуваться, да и холодно в сенях. Пришлось попросить и нож: провода требовали зачистки. И лампочку новую сразу попросил.

Табуретку поставил прямо перед дверью, Никифоровна попыталась было выйти, но уткнувшись дверью в меня, сообразила, вернулась в дом и больше не выходила.

Нашёл щиток, выкрутил пробки и спокойно занялся починкой. Хорошо, когда и время есть, и никто с советами не лезет.

Наконец, включил свет и позвал Никифоровну.

Радости её не было предела. Мне, даже, самому приятно стало. Она меня и в дом пригласила и чаем с печеньем напоила, и с собой что-то опять передала.

Самое время подлезть с просьбой.

— Анна Никифоровна. А зачем вам на базе поддоны, если у вас и погрузчика нету?

— На базе, может, и нет, а там, где машины с товаром грузят — есть.

— Понял. А их совсем не считают?

— Да, кому они нужны? Утилизируем время от времени. Пионерский костёр палим.

— Можно я сам их буду утилизировать? Ходил на рынок вчера. С фанерой я пока в пролёте, цены бешеные. Видать, французы скупают, летают на ней над Парижем. Хочу досок от палет набрать и обшить чердак.

— Да, ради Бога! Забирай.

— Мне много надо. Там и полы, и стены, и потолок обшивать придётся.

— Ох, затеял ты!.. На целый год себе занятие придумал.

— Может, и не на год, может, быстрее управлюсь. Да, и куда торопиться-то?

Никифоровна заверила меня, что все поддоны, остающиеся после разгрузки товара, мои.

Я со спокойной душой и с чувством выполненного долга пошёл домой, тепло с ней попрощавшись.

Хиленький газетный свёрток, перевязанный бинтом, тащил в руках. Не потерять бы чего.

Свернув на Огарёва, увидел Ивана во дворе его дома. Он занят был чем-то по хозяйству.

— О, здорово! — остановился я у калитки. Не терпелось узнать, какие перспективы у проекта «Кубышка Адамыча». Но расспрашивать про это не стал, учитывая утренние события. — Как у Вероники дела? Получила диплом?

— Получила, наконец. — ответил Иван, подходя ко мне и пожимая через забор мою протянутую руку.

— На работу вышла?

— Завтра уже первый рабочий день.

— Ну и хорошо. А как продвигается дело Цушко? Слышал что-нибудь?

Иван угрюмо посмотрел на меня.

— Ты же понимаешь, я не могу так прямо лезть не в своё дело. Что услышал, то и знаю…

— И?

— Начальник отдела с замом в Абхазию укатили на неделю.

— Ха! Во, дают! — вырвалось у меня. — Это ж они там сейчас с местным УВД гудят.

Иван удивлённо взглянул на меня, но ничего не сказал. Похоже, ему самому пришла впервые в голову мысль, что в Абхазию можно уехать на такой срок не только для поисков жены проворовавшегося завбазы. Люди там очень гостеприимные, коллегам всегда рады.

— Хочешь сказать, — пристально посмотрел я на него. — что делом Цушко сейчас больше никто не занимается?

— Почему же, занимаются. — неохотно ответил Иван. — Межведомственная группа создана. Брянские подключились…

— Тебе надо в эту межведомственную группу влезть. — подсказал я.

— Да, как я влезу? Я даже не в том отделе.

— Придумай что-нибудь. А то как мы без информации…

— Ты сам то узнал, где у Цушко садовый участок? Хотя бы в каком товариществе?

— Нет, пока.

Иван покачал головой — типа, вот и молчи.

Мы попрощались, он вернулся к своим делам.

А я побрёл домой, крепко задумавшись. Если честно, я даже не представлял себе, как подступиться к поиску участка Цушко. Собственности сейчас нет, списки членов товариществ есть только у председателей и у правления. Да и членом может быть не сам Цушко, а, например, супруга. А я даже не знаю, такая же ли у неё фамилия. Можно, конечно, ходить по участкам, людей опрашивать, но кого зимой застанешь в огороде? Не ждать же весны…

Только вошёл в дом, сразу получил в руки два пустых ведра и потащился на колонку. Время было уже к восьми часам вечера. Решил сходить в баню. Может, там уже поменьше народу.

Вернулся домой к половине десятого, усталый, разомлевший, выпил чаю и пошёл спать. Уснул моментально. Спал как убитый.

Под утро мне приснился мой чердак, весь обшитый дощечками от поддонов. Очень красиво! Стены были двухцветные. Тёмные дощечки прибиты снизу горизонтально где-то на метр в высоту. А выше шли светлые дощечки вертикально ровными полосами, визуально вытягивая пространство. Потолок тоже деревянный, подбелен чем-то прозрачным, видна структура дерева. Как пол сделан не понял, потому, что его закрывал большой потёртый ковёр. На фронтоне, со стороны улицы — большое окно. У окна стол и кресло. Справа и слева книжные шкафы с открытыми полками.

Долго ещё, проснувшись, был под впечатлением. Приснится же такое! Прямо, дизайн-проект.

Побежали со Славкой привычным маршрутом. Возле дома Герасимовичей увидел Светкиного брата у буханки. Надо поговорить с ней, может, замолвит за меня словечко. Мне бы познакомиться с ним поближе и договориться перевезти поддоны с базы. Я заплачу! А то на санках, по два поддона за раз мы с друзьями до второго пришествия возить их будем.

— Что задумчивый такой? — пихнул меня в бок Славка. — Случилось что?

— Да, планов настроил по ремонту чердака масштабных, на год вперёд. А буду ли я жить здесь? Через год — армия. Потом, вроде как, надо Москву покорять. Не жить же всю жизнь в Святославле.

— А чем тебе тут не нравится? — удивился Славка.

— Нравится, Слав. Я не решил ещё ничего.

На самом деле, у меня были мысли обменять наш домишко на такой же на Рублёвке. Пока там ещё деревни и колхозы. Устроить бабулю в колхоз на