— Останьтесь здесь, постарайтесь немного отдохнуть. Мы знаем, где ее комнаты.

Они оставили ее в гостиной и вошли в уютную маленькую комнату. Здесь были разбросаны игрушки, на полу стояла корзинка с красной подушкой. Ева поняла, что это место для собачки. Она пересекла комнату, которая, вероятно, служила и гостиной, и детской, и вошла в спальню Элизы.

— Пибоди, пометь себе, что надо поручить кому-то из электронного отдела проверить ее телефон и компьютер.

Первым делом она подошла к комоду и начала изучать содержимое ящиков. У нее уже сложилось общее впечатление об уравновешенной, довольной своим положением, трудолюбивой женщине, и обыск ее жилища это впечатление лишь укрепил. Несколько фотографий в рамках, в основном детских. Цветы, безделушки, которые женщины так любят расставлять повсюду. Гардероб довольно скромный. Два приличных костюма, две пары выходных туфель. Ничто не говорило о присутствии в ее жизни мужчины.

Телефонный аппарат, стоявший на тумбочке у кровати, Ева проверила сама. Последний звонок был от матери. Самый обычный житейский разговор, но чувствовалось, что эти женщины очень привязаны друг к другу. Ближе к концу к разговору присоединилась девочка — видимо, она вбежала в комнату, пока мать была у телефона, и тоже захотела поговорить с бабушкой.

— Даллас, я, кажется, что-то нашла. — Пибоди держала в руке еще одну корзинку. — Это было в шкафчике под телевизором в гостиной.

— Что это?

— Корзинка с рукоделием. Она занималась рукоделием, понимаете?

Пибоди извлекла из корзинки моток репсовой ленты. Лента была не красная, но по типу такая же, как та, которую использовал убийца. Ева протянула руку, чтобы взять ленту, но в этот момент в комнату вошла девочка — крошечная, хорошенькая, со светлыми кудряшками и пухлыми щечками. Она терла глаза кулачками.

— Это мамина корзинка. Нельзя трогать мамину рабочую корзинку, пока она не разрешит.

— Гм…

— Я ею займусь, — прошептала Пибоди и, передав корзинку Еве, присела на корточки перед девочкой. — Привет, ты Ивонн?

Малышка съежилась.

— Мне нельзя разговаривать с незнакомыми.

— Правильно, но с полицией можно, ведь правда? — Пибоди вытащила свой жетон и протянула его девочке. — Мама рассказывала тебе про полицейских?

— Они помогают людям и ловят плохих дядек.

— Точно. Я детектив Пибоди, а это лейтенант Даллас.

— Что такое тинант?

— Это такая работа, — ничуть не смущаясь, ответила Пибоди. — Это значит, что она полицейский, который ловит очень много плохих дядек.

— Ну, тогда ладно. Я не могу найти мою маму. Тетя Диэнн спит. Ты можешь найти мою маму?

Пибоди встретилась глазами с Евой поверх головы девочки.

— Может, пойдем поищем тетю Диэнн? — предложила Пибоди.

— Она спит. — Губки девочки задрожали. — Она говорит: плохой дядька обидел мою маму, и она не может прийти домой. Я хочу, чтобы мама пришла. Прямо сейчас!

— Ивонн…

Но девочка оттолкнула Пибоди и решительно направилась к Еве.

— Плохой дядька обидел мою маму?

«Господи! — мысленно простонала Ева. — Господи, помоги мне». Она мотнула головой, давая знак Пибоди сходить за Диэнн, а сама с глубоким вздохом присела на корточки, как ее напарница.

— Да. Мне очень жаль.

— Почему он ее обидел?

— Я не знаю.

Слезы собирались в уголках больших голубых глаз.

— Мама пошла к доктору?

Еве вспомнился Морс, оцинкованный стол, холодный яркий свет морга.

— Не совсем.

— Доктор бы ее полечил. Пусть она пойдет к доктору. Если она не может прийти домой, ты можешь отвести меня к ней?

— Нет, не могу. Она… она в таком месте, куда нам нельзя. Я могу только одно: найти того, кто ее обидел, и наказать его.

— Он будет сидеть в своей комнате и ему не разрешат выйти?

— Верно. Чтобы он больше не смог никого обидеть.

— И тогда она вернется домой?

Ева беспомощно подняла голову и чуть не заплакала от облегчения, увидев в дверях Диэнн.

— Ивонн, детка, иди ко мне.

— Я хочу к маме!

— Я знаю, детка. Я знаю. — Диэнн подхватила ее на руки и прижала к себе. Ивонн расплакалась у нее на плече. — Простите, я задремала.

— Я понимаю, как вам тяжело. Я понимаю, что сейчас не время. Но я должна спросить вас… Очевидно, Элиза любила шить. Как вы думаете, где она купила вот эту ленту?

— Да где угодно. Я сама не раз ходила с ней за покупками. Она и меня пыталась научить, но я была безнадежна. Было такое место на Третьей авеню… как же это? «Шитье-бытье». И большой магазин в центре города, недалеко от Юнион-Сквер. «Все ремесла», насколько мне помнится. И есть отдел в универмаге «Поднебесный»… Элиза заходила в любой магазин, попавшийся ей по дороге, и никогда не уходила без покупок.

— Ясно. Спасибо. Мне придется забрать ее компьютер и телефонный аппарат. Я договорюсь о транспортировке. Она пользовалась только этим оборудованием?

— Она могла позвонить с любого телефона из имеющихся в доме, но всю работу делала только на своем компьютере. Извините, мне надо уложить Ивонн.

— Да, конечно.

Ева внимательно осмотрела ленту.

— Это хорошая наводка, — заметила Пибоди.

— Ну, по крайней мере, хоть какой-то след. — Ева спрятала ленту в пакет для вещественных доказательств. — Давай его проверим.

Широкая входная дверь пентхауса открылась в тот самый момент, когда Ева вернулась в гостиную. Вошел высокий мужчина с копной золотистых волос над бледным усталым лицом. Диэнн вскочила с кушетки, на которой укачивала Ивонн, и бросилась к нему с ребенком на руках.

— Лютер! О боже, Лютер!

— Диэнн… — Он обнял их обеих и прижался щекой к щеке жены. — Это не может быть ошибкой?

Она покачала головой и разрыдалась. Ева поняла, что эти слезы она удерживала часами.

— Простите за беспокойство. Я лейтенант Даллас.

— Да-да, я вас узнал. Диэнн, милая, унеси Ивонн в спальню. — Он поцеловал их обеих и отпустил.

— Я сожалею о вашей утрате, мистер Вандерли.

— Прошу вас, зовите меня Лютером. Что я должен делать? Я могу чем-то помочь?

— Можете, если ответите на несколько вопросов.

— Да, конечно. — Он взглянул вслед жене. — Я никак не мог выбраться раньше. Дорога домой заняла целую вечность. Диэнн мне сказала… До сих пор опомниться не могу! Элиза пошла погулять с собакой, и ее… Диэнн сказала, что ее изнасиловали и убили. Изнасиловали и убили в парке, прямо напротив дома.