Дом Девичества принимал в себя девочек в возрасте семи или восьми, иногда девяти лет, учил их женской магии и хозяйственным хитростям, умению повелевать мужчинами и творить заклинания – и в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет выпускал из себя уже настоящими женщинами.

Половина ее юности прошла в точно таком же шалаше!

Митаюки покачала головой, теперь уже не понимая, как могла так долго терпеть тесноту в чуме размером с ее нынешнюю опочивальню в Новом остроге, и… И быть в нем счастливой!

Перед входом в чум, возле слабо чадящего кострища, сидели на корточках три старухи и что-то вязали из ивовых корешков и разноцветных ниток. Рядом была приготовлена кучка ярких птичьих перьев. Чародейка с любопытством вытянула шею – и тут же два раза подряд сочно прокричала сойка. Это сработал сторожевой амулет, предупреждая хозяев о появлении чужака с недобрыми намерениями.

Незваная гостья спешно попятилась, ее рука скользнула к ножу на поясе. Однако из трех старух лишь одна подняла голову, посмотрела на окружающие кроны и снова вернулась к своему занятию.

Извечная беда обитателей всех мирных селений. Сперва они окружают свои города и деревни сторожевыми амулетами, а затем… Затем не обращают внимания на их сигналы.

Однако продолжать искушать судьбу Митаюки не рискнула – прошла дальше через рощицу по широкой и выстеленной подорожником тропе и оказалась собственно в поселке.

Как обычно, его сердцем была большая, утоптанная до каменного звона площадь в сотню шагов окружностью. По краям чернели три кострища – свою пищу сир-тя обычно готовили на общих кострах, у воды тянулась к небу огромная священная береза с большим родовым амулетом, а слева от нее возвышалось святилище. Тоже чум, но покрытый шкурой двунога с огромной клыкастой головой и черными камнями в глазницах.

Площадь была пуста, и это удивило чародейку – обычно в центре играло множество малых детей под присмотром мам. Может, местные жители затеяли какой-то праздник за границей селения? Вон, в святилище тоже никого не видно. Или вдруг все дружно отправились на огороды? Если, конечно, они вообще имеются в этом теплом месте…

Митаюки-нэ подошла к священной березе, присмотрелась к амулету. Он был сухим, чистым, не пел и не трепетал, не плакал. Явно не предчувствовал для здешнего рода никакой опасности. Этот факт ведьму порадовал. Если она не представляла опасности местным сир-тя, то и они, верно, сильно на нее не ополчатся.

Разве только язычники окажутся невероятно сильны и уничтожат ее вместе с передовым отрядом без заметных потерь…

Но в такую возможность многоопытная лазутчица не верила.

Девушка внимательно рассмотрела противоположный берег Варанхая, потом развернулась к березе спиной и окинула взглядом чумы за площадью.

Три десятка строений, возле некоторых копошатся хозяйки, огромная куча общих дров… Детские крики вдалеке, и тишина справа – там, где через селение от Дома Девичества должен находиться Дом Воинов. Тихий плеск воды за священным деревом.

Что-то здесь было не так, непривычно, но Митаюки никак не понимала, что именно.

Дрова, чумы, кострище, пустая площадь…

«Менквы! – внезапно сообразила чародейка. – Нигде не видно зверолюдей!»

Тупые, но сильные, покрытые рыжей шерстью существа всегда выполняли в селениях сир-тя самую тяжелую, грязную и нудную работу: валили сухостой и таскали дрова, убирали мусор, выделывали шкуры, копали землю, чистили разросшиеся заросли. Их же колдуны использовали как главную силу в случающихся войнах. И против казаков, на завоевание острога, тоже отправляли в первую очередь именно их – могучих, безмозглых, бесстрашных. Многие сотни менквов, возможно даже – тысячи, тонули в холодных морских волнах, срывались с крутых стен, гибли под пулями, калечились, умирали от голода. И, похоже, на берегах Варанхая их больше просто не осталось. Теперь великим сир-тя приходилось работать в лесу и на огородах самим.

– Может быть, именно поэтому в поселке так пусто? Жители заняты делами? – рискнула пробормотать вслух Митаюки-нэ. – Вот уж не ожидала, что за поражение колдунов Великого Седэя столь явственно расплатятся простые мирные сир-тя из глухих лесных селений…

Она осмотрелась еще раз и отправилась в обратный путь.

* * *

Одну маленькую слабость Митаюки-нэ себе позволила: остановилась в том месте, где уходящая от Дома Девичества тропа растворилась в джунглях, на мангровые корни не полезла. Свернула в лес и, полазив среди зарослей, вскоре нашла папайю, увешанную спелыми фруктами. Срезав несколько штук, залезла на ближнюю гаварею, привычно сплела гамак и устроилась на отдых, не спеша, с удовольствием перекусывая.

Расчет оказался точен. На следующий день, вскоре после полудня, со стороны реки до чародейки донеслись мерные перестукивания. Девушка спустилась на землю, двинулась на звук и вскоре увидела запыхавшихся, потных сир-тя, прорубающих путь через прибрежный кустарник.

– Привал! – скомандовала она. – Четыре часа отдыха! Подготовить оружие, сегодня вечером оно может понадобиться.

– Да, госпожа! Слушаемся, госпожа, – с облегчением выдохнули воины, вытягиваясь на тропе и попарно падая в траву. Лечь бок о бок троим места уже не хватало.

– Рад видеть тебя, красавица! – Ганс Штраубе двигался в середине колонны, с винтовальной пищалью за спиной и бердышом в руках. – Как сходила?

– Падай, капитан! – указала на свободное место Митаюки-нэ, а сама присела рядом, скрестив ноги. – Ложись, ложись и лапки раскинь. Не хочу, чтобы у тебя в сумерках рука дрогнула.

– Какая ты заботливая ныне, – до хруста в суставах развел плечи наемник. – Прямо любящая жена, а не воевода!

– Переправишься на тот берег, пойдешь вниз по течению, – сухо ответила чародейка. – Там через реку зарослей почти нет, вытоптали. Но в двух сотнях шагов от березы я видела густой кустарник. Спрячешься в нем. Обзор хороший, площадь как на ладони. Если кто-то из язычников покажется мне опасным, укажу на него пальцем. Сразу стреляй.

– Не боись, красавица. Первый раз, что ли? Ты токмо не забывай, что ныне ствол у меня един, а не пять. Посему, пока перезарядить не успею, повторно пальнуть не смогу.

– Сосчитать до ста? – уточнила юная ведьма.

– Успею, – согласно кивнул немец. – Считай, и можешь снова указывать. Подстрелю.

– Нахнат-хайд, – повернулась к бывшему шаману Митаюки. – В конце этой тропы стоит Дом Девичества. Его нужно незаметно обогнуть и расставить воинов в лесочке за ним. Сможешь?

– Да, белая госпожа! – поклонился воин.

– Без моего приказа не нападать! Мне не нужна кровь. Мне нужно повиновение.

– Да, белая госпожа, – кивнул Нахнат-хайд.

– Тарсай-няр, тебе поручаю отрезать от площади Дом Воинов, – положила руку на плечо тархадца чародейка. – Как ты понимаешь, он стоит дальше, за селением. И туда тоже нужно добраться незаметно.