— Разумеется, вы можете позвать, кого хотите, — ответил Лайам. Но, двигаясь так, что она даже не заметила, он наклонился через стол и положил ей что-то на ладонь, потом ее пальцы обернулись вокруг предмета.

Внезапно настоящий возраст гладкого камня в ее руке отразился во всех нервных окончаниях Кили.

— Нет! Нет, мои перчатки, вы не понимаете…

Потом ее обернула история. Века присутствия закружили ее в водовороте, и ее тело изогнулось в приступе боли, когда она упала на стол, всхлипывая. Последнее, что Кили видела, был намек на сожаление на лице Лайама.

Неподготовленная — совершенно, абсолютно неподготовленная — она ушла ко дну.

— Ты мне нужен, дорогой, — слова срывались с губ Кили, но голос был не ее. Она посмотрела вниз на голубое шелковое платье, надетое на чувственное тело, и поняла, что тело тоже было не ее собственным. Как часто случалось, она была поймана в видении, активно участвовала в жизни кого-то, у кого были живые, яркие воспоминания, связанные с предметом, который она держала.

Предмет. Лайам.

Воспоминания о ее кабинете находились в дальнем уголке ее сознания, за туманной завесой видения. Она посмотрела вниз на предмет и увидела, что держит огромный сапфир, сияющий, в то время как внутри него рождались крошечные вселенные.

Вид ее/их рук отвлек ее от драгоценного камня. Каждый палец украшали кольца, а серебряные браслеты на ее запястьях звенели, словно колокольчики, когда она двигала тонкими руками. Бледные белые руки не были ни загоревшими, ни в шрамах от бесчисленных порезов во время бесчисленных раскопок.

Определенно не ее руки.

Кили оглядела освещенную солнечным светом комнату, удивляясь ее экзотической необычности. Мраморные колонны в углах были украшены инкрустированными камнями и сияющим металлом, похожим на медь. Кровать, достаточно широкая, чтобы вместить десять человек, стояла в центре комнаты, декорированная свисающими драпировками из настоящего шелка: белого, синего и кристально зеленого. В комнате была дверь на балкон, выходивший на город кристальных и мраморных башен и шпилей.

Потом, дальше, … купол. Она/они знали о куполе. Он укрывал Семь островов в глубине океана. Семь островов.

Атлантида.

Она выронила камень из внезапно задрожавших рук, и по комнате пронесся шепот ледяного воздуха, материализовавшись перед ней в виде мужчины. Высокого и вопиюще красивого. Его мужская красота заставила ее затрепетать от наплыва темного желания. Он поймал сапфир до того, как тот коснулся мозаичного пола, потом протянул его ей. Камень оказался на свету и излучал сияющее мерцание света из своей сердцевины.

— Ты необычно неуклюжа, mi amara. Особенно в такой важный день. Мы сегодня коронуем нового короля.

Его слова словно открыли ворота другим ощущениям, она услышала далекие звуки множества, множества людей, кричащих и взывающих. Не гневно, а по случаю праздника. Запах жареного мяса появился в комнате, неожиданно ее желудок заурчал.

Мужчина улыбнулся, его глаза зажглись хитрым весельем.

— Мы должны что-то предпринять по поводу твоего голода, любимая, хотя я надеялся удовлетворить другой вид голода до того, как мы уйдем.

Кили почувствовала, как ее щеки запылали, но улыбнулась ему, будучи очевидцем в чужом теле.

— Нет времени. Ты коронуешь нового короля, любовь моя. Ты — Верховный жрец Посейдона, это твоя обязанность и честь.

Он склонился, чтобы поцеловать ее в губы, и она затаила дыхание от плавящего жара, охватившего ее тело.

— Это моя радость. И будет твоей радостью, я знаю, подарить это небольшое дополнение к Звезде Артемиды его королеве. И хотя Звезда по слухам способна вылечить сломленный рассудок воина, этот камень обладает силой успокоить раненое сердце.

— Но что излечит раненое сердце королевства, которое должно оставаться погребенным под морем?

Он нахмурился, его лицо помрачнело.

— Даже сам Посейдон не рискнет высказать свое мнение по этому поводу. Семь камней Трезубца были разбросаны по самым отдаленным уголкам земли до Катаклизма. И пока они не вернутся на свое настоящее место, Атлантида не сможет возродиться. Магия обернется против себя самой, и купол будет уничтожен.

Кили вздохнула, слова этого мужчины/ее супруга прозвучали страшной угрозой в этой комнате. На мгновение Кили была уверена, что его слова содержали великий смысл для ее собственного времени, но это осознание исчезло, когда разум ее хозяйки начал бороться за контроль над сознанием, а собственный ученый разум Кили оживился при мысли о драгоценных камнях с такими силами.

Он легко коснулся ее плеч.

— Ты не должна никогда об этом говорить, так как только король, я, а теперь и ты знаем правду о Трезубце. Если бы это было широко известно, наш народ потерял бы всякую надежду.

Она тут же подумала о дюжине вопросов и о том, когда лучше было бы их задать. В поисках знания обыскивая разум своей хозяйки, зная, что эти знании были там, она произнесла имя. Его имя.

— Нерей.

И словно в этом имени заключалась сила, тело ее хозяйки завладело голосом Кили.

— Нерей. Любовь моя, жизнь моя. Я желаю им того счастья, которым наслаждались мы.

И когда мужчина обнял ее, его темные глаза засияли сине-зеленым пламенем в центре его зрачков.

— Как и я, Зелия, жена моя. Как и я.

Кили подняла лицо, чтобы принять поцелуй, и когда она закрыла глаза, мир соскользнул во тьму.

— Доктор МакДермотт! Кили! — кто-то кричал на нее, этот звук заглушали океанские волны, колеблющиеся по поверхности купола. Купол… Атлантида.

Кили открыла глаза и увидела лицо Лайама, обрамленное потертым покрытием потолка ее кабинета. Шокированная от понимания того, где — и кем — она была, Кили посмотрела в темные глаза мужчины, который вовлек ее во все это.

— Вы выглядите совсем как он.

Руки Лайама сильнее сжали ее, и она поняла, что он держал ее в воздухе, укачивая, как ребенка. Ее лицо запылало от смущения.

— Поставьте меня, атлантиец. Сейчас же.

С явной неохотой он опустил ее, пока ее ноги не коснулись пола.

— С вами всё в порядке?

— Как будто тебе не всё равно, ублюдок. Ты имеешь хоть какое-то представление… — она замолчала на полуслове, ужасная мысль пришла ей в голову. Джордж. Если он видел… столько лет она старалась скрывать…

Кили панически оглядела комнату и испытала невероятное облегчение, когда увидела, что Джорджа нет. Если только он не пошел искать людей из психушки.

Это было бы очень скверно.

Она обратила свою ярость на человека, который это заслужил.

— Вы хоть имеете представление, чего мне стоит прикосновение к предметам без подготовки?