— Эдуардовичем, — подсказал коренастый мужчина пятидесяти лет.

— С Сергеем Эдуардовичем, — поспешила исправиться Николаевна, — будем ждать на улице. Валентен Станиславович, а сметой лучше кому заняться?

Только тут Юля обратила внимание, что в кабинете, помимо перечисленных участников присутствовало ещё двое: упомянутый выше Эдуардович и молоденькая девушка, ненамного старшее Марины с ежедневником в руках, то ли ассистентка, то ли секретарь. На ней красовалась едва прикрывающую задницу мини юбка и полупрозрачная блузка, сквозь тонкую ткань которой отчетливо проступали очертания бежевого бюстгальтера. Интересно, Марина в курсе, что за фифы ошиваются вокруг её «Вала»?

К слову, Дударев сразу переключился на обсуждение озвученного вопроса, словно и не пялился до этого на Юлю. А может, ей показалось? Вон, все такие серьёзные, сосредоточенные, одна она — выпавшая из действительности по непонятно каким причинам.

Странно. Тем более, что помощник мэра и не думал больше смотреть в её сторону, акцентировав внимание на директрисе. Зачем вообще вызывали? Непонятно. И сами бы справились. От неё-то какой толк?

Но толк был. Чисто случайно, по стечению незапланированных обстоятельств она познакомилась с Маринкиной любовью. После такого люди зачастую выходят на перекур, дабы устаканить мысли и прийти в себя. Тут было над чем подумать, тем более, что подобные виражи с ней случились впервые.

И снова она ушла в себя, пропустив основную часть разговора.

— …договорились, — поднялась со своего кресла Николаевна, тем самым ознаменовав переход к действиям. — С нас — чеки и расчёт, с вас — финансовая сторона. Юля, — наконец-то вспомнили и о ней, — проведи, пожалуйста, Валентина Станиславовича в группу.

Растерянность первых мгновений исчезла, особенно, когда заметила, что на неё давно никто не смотрит. Упрямо взяла себя в руки и чтобы избежать столкновения с обладателем проникновенного взгляда, первой покинула кабинет, не собираясь раскланиваться на каждом шагу.

В голове — сплошной винегрет. Будто с бодуна, которого у неё никогда не было. Полная дезориентация. И казалось бы, с какого перепугу? Да, этот Дударев и правда смазливый. Ну и?.. Что она, красивых мужиков не видела? Если присмотреться, не особо там есть за что и зацепиться. Ещё и этот шрам, рассекающий правую бровь сверху вниз, не делал из него аки писаного красавца. Видно, что белесая полоса давняя, возможно, ещё с юности, но такой «боевой раскрас» что-то не особо внушал доверия в профессионализм обладателя. Такому не в мэрии сидеть, а заправлять штангами в спортзале.

И чего это она так разнервничалась? Чем не событие. Дударев, скорее всего и не в курсе, кто перед ним. Как взглянул, знакомясь, так больше и не смотрел в её сторону. А когда поднимались по лестнице на второй этаж, так вообще рванула вперед, не желая отвечать на вопросы.

Завернув в небольшой коридор, разделяющий западное крыло на два отдельных помещения, неожиданно наскочила на Таню. Видать, Наташа уже доложила.

Зыкина с вызывающим пренебрежением окинула шедшую позади «делегацию» и скрестила на груди руки.

— Надо же, какие люди! Вот уж не думали, что этот день когда-нибудь наступит.

На прозвучавший стеб отреагировала только Юля, ошеломленно уставившись на подругу.

— Тань, ты чего? — шикнула, пропуская гостей в группу. — Думай, что несёшь.

Дударев одарил Таню снисходительной улыбкой и, проходя мимо взвинченных подруг, окутал их ароматом дорогого парфюма.

— Как только, так и сразу, — ответил спокойно и тут же отреагировал на дружный хор детский голосов, прокричавших «Добрый день»: — Добрый! Приятного аппетита, — окинул всех весёлым взглядом, отмечая, насколько те чинно сидят на низеньких табуретках. Да, в их царство миниатюрных размеров его огромный рост и широкие плечи никак не вписывались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Второй год, между прочим, Валентин Станиславович, ждем от вашего руководства новостей, а вы только сейчас надумали? — увязалась следом Таня, решив сорвать на нем все недовольство городской властью. — Ладно, ваш предшественник, ничего святого за душой, мы привыкшие, но Егор Андреевич… — запнулась, вовремя вспомнив, кто перед ней находится. Пускай и не сам мэр, но лицо максимально к нему приближенное, не последний человек, так сказать, — кхм… обещания давал…

Все вошли в спальню, уставившись на демонстрируемое Юлей повреждение. Ассистентка, обладательница огромных, едва не в пол-лица очков, открыла рот; Дударев нахмурился, оценивая аварийное состояние потолка, а Таня довольно фыркнула. Они думали, что им с Николаевной нефиг делать, каждое лето обивать порог мэрии? Ага. Щас. Бессовестные. Хоть бы раз пришли и посмотрели. Вечно завтраками кормили. А теперь стоят тут и охают.

— Видите ли, Таньяна… — обратился он к Зыкиной, прочитав вышитое на верхнем кармашке халата имя.

— Просто Таня, — буркнула та, скрестив на объемной груди руки. Настрой боевой, но уже с заметными проблесками примирения. Когда на тебя смотрят так же, как ещё недавно смотрели на саму Юлю — невозможно долго противиться. Тут любая растает.

— Видите ли, «Просто Таня», — продолжил он всё так же спокойно, переглянувшись с блондинистой ассистенткой, — я что-то не припомню, чтобы давал вам лично какие-то обещания, — поставил её на место, рассматривая под потолком потемневшие обои. — На данный момент на балансе города не только ваше учреждение. Есть ещё детский дом, гериатрический пансионат, те же школы, у которых не только крыша неисправна, но и отопление после зимы накрылось. Хотите — верьте, хотите — нет, но разорваться мы не можем. Мне и самому неприятна сложившаяся ситуация, но обещаю: раз уж мы приехали, — сосредоточился на ней, улыбнувшись, — крыша будет отремонтирована в ближайшие дни.

«ПростоТаня» буквально расцвела на глазах. И пока Юля ютилась под стенкой, пялясь на мужскую спину, подруга перебрала на себя всё внимание, продемонстрировав заодно и рассохшиеся окна, и состояние чугунных батарей. Как по Юле, то отопление у них отличное, просто нужно почистить трубы, прогнав в холостую несколько раз саму систему.

Дударев внимательно слушал и периодически поворачивался к ассистентке. Та понятливо кивала и тут же склонялась над блокнотом, поспешно записывая озвученную просьбу.

Стоило признать: чисто по-женски Юля понимала Маринку. Будь она на её месте — тоже бы влюбилась. В двадцать лет чувства по-особенному яркие, этот тот момент, когда юношеская пелена уже спала с глаз, а разочарование зрелостью ещё не наступило. Ты, типа, знаешь, чего хочешь от жизни, у тебя уже сложилось представление о парнях.