Марина удрученно пошла за ним и остановилась в проходе, прижавшись плечом к дверному косяку. Её тоже поначалу шокировала подобная откровенность, но потом ничё, привыкла. У Вала всё так: что чувства без заморочек, что душевая на виду, что душа нараспашку. Со стороны он выглядел серьёзным, вполне себе солидным дядькой с завышенной самооценкой. Но стоило узнать его ближе, как вся та наглость и глубокий пофигизм чудесным образом испарялись, являя миру совершенно иного человека.

Вот он, настоящий Валентин Дударев. Разгуливает по квартире голышом, намыливается перед ней, насмешливо выгнув бровь, будто проверяя на слабо; разъезжает по городу на дорогущем Джипе и не брезгует при этом помыть после себя тарелку, не смотря на присутствие на кухне домработницы. Для него не зазорно перекусить хот-догом, с размахом отужинать в ресторане и при этом выехать на природу с куском сала и ломтем чёрного хлеба.

В нем много чего противоречивого, много шокирующего, и в то же время… только в нем одном были сосредоточены все те качества, которыми так дорожила Маринка: красивое лицо, сильное тело, власть, щедрость и абсолютное отсутствие комплексов.

И не скажешь, что тридцать семь. На вид, может, и да, но в душе… Пацан пацаном. И больше всего Марину удивляла его связь именно с ней, пускай и красивой, но такой неопытной личностью.

Уже месяц, как они вместе. Тридцать один день. Для таких, как Дударев — это рекорд. Когда же Марина не выдержала и задала напрямую вопрос, пытаясь узнать, что за отношения между ними, Вал на полном серьёзе ответил: «Самые что ни на есть настоящие». И она поверила. Ей предложили встречаться — и она ухватилась за эту возможность обеими руками. Её впустили в свой мир, познакомили с друзьями, поделились ключами от квартиры — и она по достоинству оценила оказанное доверие, отвечая взамен искренней любовью.

А ещё она понимала, что окольцевать такого мужчину будет ох как непросто и месяц сумасшедшего секса — ещё не показатель. Тут стоило действовать продумано, умело рассчитывая каждый шаг. По плану у Маринки было знакомство с родителями и чем быстрее произойдет сие событие, тем больше у неё шансов укорениться в его жизни. Конечно, ещё оставалась незапланированная беременность, но Вал настолько тщательно держал всё под контролем, что скорее снег выпадет посреди лета, чем она «залетит» от него.

— Не хочешь присоединиться? — выдернул её из задумчивости Вал, вызывающе намыливая вздыбленный «агрегат».

Девушка некоторое время наблюдала за его действиями, чувствуя, как затвердели соски.

— А ты отвезёшь потом? — решила испытать силу своих чар, неспешно расстегивая бюстгальтер.

Вал окинул её оценивающим взглядом, будто прикидывая в уме условия торга, и выставил вперед ладони.

— Видишь эти руки?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И? — замерла, не понимая, в чем прикол.

— Им не западло доставить кое-кому удовольствие. Понимаешь, да? Только в таком случае возникает вопрос: а нах** мне тогда ты?

Марина оторопело проследила за его действиями, впитывая в себя скользящие движения, словно это она ласкала его там и громко сглотнула, чувствуя по всему телу дикое возбуждение.

— Не торгуйся со мной, Марин. Я этого страх как не люблю. Если сказал, что поедешь на такси — значит, поедешь на такси. Если предложил потрахаться — у тебя только два варианта: да или нет. К любому ответу я отнесусь с уважением, но только не надо выдвигать передо мной условия, договорились? Это тебе так, на будущее.

И не успела девушка открыть рот, собираясь возразить по этому поводу, как Вал схватил её за руку и втащил в душевую кабинку, со всей силы прижав к стенке.

Сам виноват. Что с неё взять, наивняги простодушной. В ней столько показной бравады, столько вызова и дерзости, а на деле… Короче, учится ей ещё и учится. Слишком высоко взлетела, решив полакомиться столь крупной рыбкой. Но и он недалеко ушел, решив остепениться именно с ней, двадцатилетней Мариной Военбург, запавшей в сердце не только благодаря красивой мардашке, но и неподдельной искренности.

Всё в ней влекло его. И возраст столь юный (хотя были у него и помоложе), и тело, как оказалось, ещё не познавшее мужчину как следует, и самое главное — помыслы. Хотел воспитать Маринку в этом плане чисто под себя. Без всяких там потребительских заскоков и самоутверждения за его счёт.

Конечно, он отвезёт её в город. Конечно, он не только подождет её, но и пройдется с ней по магазинам, пригласит в ресторан, не позабыв подарить букет алых роз. Потому что именно так строятся нормальные отношения, именно так ухаживают за понравившимися женщинами, и именно так проявляется любовь…

Спустя сорок минут они мчались по городу, спеша в злополучный салон красоты. Дударев даже не думал переживать, заявив, что если не успеют, у него есть личный парикмахер, на все руки мастер, так что поедут к нему без всяких там предварительных записей и нервотрепки. Какие проблемы?

Да никаких, по сути. Только Маринка не просто так всё спланировала, а специально. Уж очень ей хотелось утереть нос одной местной зазнайке, явившись на стрижку в компании самого завидного жениха города. Маринка аж глаза прикрыла, проигрывая в голове сей момент. Теперь лишь бы не разминуться и успеть вовремя.

— Кстати, — распахнула глаза, повернувшись к Дудареву, — ты не забыл, что в пятницу мы едем к бабушке?

Вал оторвал взгляд от дороги и удивленно уставился на девушку. Он-то не забыл, но до последнего надеялся, что она передумает.

— Это такой прикол?

— Нееет.

— Ты хоть представляешь, чем это всё может закончиться? — Нет, он конечно не против знакомства с её родней. Раз уж назвался груздем… ну, вы поняли, что там дальше. Итог таков, что, если надумал строить нормальные отношения, то и такой момент не за горами, но… блдь, не слишком ли поспешно. Да и батя у Маринки, судя по наведенным справкам, мужик весьма вспыльчивый, друг что, сразу за пушку хватается. Валу пофиг, если уж на то пошло, а вот за бабулю тревожно.

Марина погладила его небритую щеку, заставляя поморщиться. Раздражали все эти сюси-пуси, тем более, «против шерсти».

— Что, боишься? — хихикнула, завалившись на спинку кресла.

Дударев смерил её взглядом, отмечая и торчащие соски, и игриво прикушенную губу. Конечно, лифчик ведь так и остался дома, полностью мокрый. Если трусы ещё удалось просушить с помощью утюга, то лифон пришлось развесить сушиться. Вот Демьяновна поржет. Было-было, но чтобы лифчики на балконе висели — впервые.