Чем я занимаюсь? Конечно же, стройматериалами. В Афганистане стройка сейчас это выгодное дело, застраивается Кабул, застраиваются другие крупные города. Международные организации кое-что берут на свои проекты, хотя и меньше чем раньше. Местные богачи — считают недвижимость самым надежным помещением капитала — и немудрено, так как только за последний год упали два банка из первой десятки. Кризис, отягощенный безудержным воровством. Семьи здесь большие, детей много, поэтому недвижимость пользуется спросом. Мои три спальни — это здесь так, средненько, большая квартира — это пять спален, а есть и еще больше. Так же пользуются спросом дома.

Цены примерно такие: моя квартира стоит две сотни[21], она новая и числится как «апартаменты» — то есть для сдачи. Столько же стоит дом на окраине площадью… ну, скажем, метров двести. Это если с собственной скважиной, без нее — сто пятьдесят. Централизованного водоснабжения тут нет, с электричеством тоже бывают проблемы, отопление примитивное — в старых домах это жаровни. Стены довольно тонкие, как и остекление — здесь не рассчитывают на холода, хотя зимой и снег лежит. Квартира покруче, в центре, в новом доме… скажем, триста. Дом жилой площадью метров пятьсот, на три этажа, со скважиной и котельной, с «желтой» сантехникой[22] — половинка, полмиллиона долларов. Есть и дороже, причем намного — это уже для чиновников и наркомафии.

Несмотря на цены и угрозы Талибана и ИГ — дома пользуются спросом, цены не падают. Да и не так велики эти угрозы — относительно крупные теракты случаются раз в месяц, в полтора, и направлены чаще всего против американцев или афганских военных. Так чтобы, к примеру, автобусную остановку подорвать — талибы на это не пойдут, понимая, что за это с них спросят. Кровная месть тут есть и с тех, кто взрывал — спрашивают конкретно, несмотря на то джихад — не джихад. Местные знают правила предосторожности и просто стараются держаться подальше от американцев и от правительственных учреждений. В остальном можно даже гулять по ночам — если готов терпеть постоянные проверки документов.

Полиции много, армии много — но все понимают, насколько все зыбко и неустойчиво. Столица и крупные города живут отдельно от провинции, вся провинция, не менее семидесяти процентов территории страны находится под контролем бандформирований — но правительство с этим ничего не делает, и делать не хочет. Смысла нет. Обычно — правительству нужен контроль над территорией чтобы предоставлять какие-то государственные услуги и собирать налоги — но афганское правительство не делает ни того ни другого. Услуги не предоставляет, потому что не умеет и не хочет учиться, а налоги не собирает, потому что большей частью бюджет Афганистана формируется за счет иностранной донорской помощи. Правительству Афганистана налогоплательщики особо и не нужны — да и какие там, в глубинке налогоплательщики?! Для того чтобы понять, что такое глубинка Афганистана — надо побывать там, словами это не опишешь. Меня один из моих покупателей повез в свое родовое село, там я увидел, как делают кирпич для традиционного афганского дома. Это страшно. Сначала вручную мешают ингредиенты — в них входит, в том числе навоз, затем — вручную лепят кирпичи и укладывают их штабелями. Затем — раскладывают кучами уголь, затем — все это сверху накрывают своего рода каркасом и землей. Уголь поджигают — и он горит несколько дней, закаляя кирпич — получается такая одноразовая печь. Потом печь разбирают, получившийся кирпич везут на стройку. Все расчеты наличными, никакой бухгалтерии нет. Я то дурак думал им цемент продавать…

Но есть и другие покупатели на цемент — таджикский, от моего старого друга, я от него работаю. И на арматуру — ее я получаю со скидкой, а за счет прибыли от реализации — финансирую тут кое-какие операции. Арматура нужна для монолитного строительства — тут есть и такое. Еще я реализую всякую сопутку — типа унитазов. Просто чтобы покупатель мог все купить в одном месте.

Бизнес, начинавшийся как прикрытие — серьезно увлек меня, появились и обороты, и прибыли. Это не российский рынок, тут огромный спрос на все, только будь готов рисковать и знай, как тут ведутся дела. Мотором потребительского спроса, конечно, является приток средств от наркотиков — Афганистан лидер по выращиванию опиумного мака и производству героина. Раньше большая часть героина шла в Россию, но теперь наркоту у нас серьезно поприжали, а молодежь в основном упарывается всякой химией и относительно доступными веществами, типа глазных капель. Так что основной потребитель афганского героина — теперь США, отправки идут почти ежедневно, а в самом Кабуле пасутся и мексиканцы и колумбийцы и кого только нет. Спрашивать кто на том конце цепочки чревато, но я подозреваю — американские генералы и сотрудники ЦРУ. Второе направление наркотранзита — через южную Европу, через Албанию, Францию, Грецию…

Утром я не готовлю — пью холодный чай и доедаю то, что осталось от ужина — обычно это плов, который я покупаю на вынос. Плов готовит не узбек, а таджик — но все равно вкусно. У афганцев нет какой-то особенной национальной кухни, они едят лепешки, рис, мясо барана — в общем, тоже, что и в Средней Азии. Плов у меня дорогой, с кусками сухой конской колбасы кызы. Такой стоит сто афгани за кило.

Один афгани — меняется примерно на один рубль, люди которые принимают на обмен рубли, тут есть — торговля с Россией идет и деньги нужны. Цены на продукты примерно такие же, как в России — ужин на двоих в ресторанчике стоит от трехсот до пятисот рублей, а в целом можно пропитаться за день рублей на сто — сто пятьдесят. А вот бензин дорогой, в пересчете на наши деньги больше ста рублей за литр, и никакие нефтяные кризисы на него не влияют. Зависит это от того, что добычи в стране нет, переработки нет, трубопроводов нет, железка — только до Мазари-Шарифа, а раньше и этого не было. Бензин доставляют бензовозами, а талибы любят эти бензовозы поджигать — очень уж красиво горят. Особенно красиво, если перед этим две трети бензина из цистерны слить и потом толкнуть в разлив на базаре — а с водителя еще потребовать часть страховки за сожженную машину. Убытки от таких дел закладываются в цену — и вуаля. Цены на запчасти тоже дорогие, потому машин тут не так много. Чтобы содержать джип, как у меня — надо быть по-настоящему богатым человеком. Или существовать за счет каких-нибудь международных неправительственных фондов и денег на это не считать.

Но я считаю.

Джип у меня бронированный. Гранд Чероки последнего поколения, произведен не в США, а в Египте, бронирован французами — фирма МСРВ, у нее полтора десятка филиалов и ее продукция в странах третьего мира известна очень хорошо. Обошелся он мне недорого — всего восемьдесят тысяч. Купил у итальянцев, они, уходя из страны, его списали как подорвавшийся на мине. Раньше он возил итальянского то ли посла, то ли генерала.

Теперь он возит меня.

Водителя у меня нет по понятным причинам. Прислуги тоже нет, поэтому в доме небольшой бардак, вы уж извините…

Завтракая холодным рисом, я просматриваю в ускоренном режиме запись с видеокамеры. Она у меня скрытно установлена на балконе и направлена на мой джип — на случай, если американцы или кто еще — захотят поставить под днище «подарок». Если захотят — то их ожидает неприятный сюрприз. Я уже привык — есть, и смотреть телевизор одновременно.