веря, кивнула. Втянула воздух ноздрями: раздувала радость и смутное, может, обманчивое и все-таки предчувствие нормальности. Предчувствие счастья.

– А куда?.. О, знаете… э-э, знаешь… тут недалеко есть неплохой итальянский ресторан, недорогой, так что…

Сергей Гавриилыч дернул головой сначала вправо, потом влево:

– Ответ неверный, стажер. Мы идем пить пиво!

Даша снова кивнула, чуть не пошла вприпрыжку: это предложение нравилось ей даже больше. Но сдержалась.

– Ах, пиво-пиво… – только и сказала она.

Они разошлись: он – в свою, недоступную ей часть лаборатории, она – отмывать от крови и стекла доступную ей часть, но после…

После они обязательно встретятся. У светофора, ровно в семь пятнадцать.

И так оно и случилось.

Глава 7

Но пока Даша собирала шваброй запекшуюся бурую кровь, снимала посеревшую, пахшую затхлостью тряпку, мыла ее в оцинкованном ведре и не могла поверить, что эта кровь, эти пятна, эта грязь – часть Паши. Часть того, чем Паша был, ненужная тому, чем Паша стал.

– Ч-черт!..

Даша опустилась на колени, ударила сжатыми до белого кулаками по краям ведра – вода расплескалась, растеклась мутными разводами… Где-то внутри, на дне груди Даши так же плескалась истерика.

Но она ее подавляла. Но она была сильна духом. Еще раз промыла тряпку, руками собрала растекшуюся воду…

– Почему так? – шептала она сама себе: так спокойнее. – Почему так? Почему со мной, почему здесь… А хотя?

Она замерла. Молча сполоснула тряпку, накинула ее на деревянный остов швабры. Провела по полу: плитка позади нее оставалась почти чистой. Еще немножко. Еще чуть-чуть.

Работа была чисто механической. Механическая работа всегда ее успокаивала.

– А хотя, конечно, – продолжала она, – кому он нужен, этот Паша? Его разложение было, выходит, неминуемо… как там сказал Сергей Гавриилыч? «Грибница проникла в мозг, значит»… а что значит? А значит – все: Паше билет заказан, вот что значит! А так ходил бы он, распространял споры, заразил бы еще кого-нибудь. Ну, например, свою маму или какую-нибудь маленькую девочку в метро. А так – одна польза! И все-таки странно, так странно, что польза от него – вот так, в виде… выходит, что в виде удобрения.

Даша тяжело вздохнула. На душе стало спокойнее. Снова сняла тряпку, промыла, набросила…

– А Сергей Гавриилыч все-таки молодец. Так самоотверженно, так твердо, так решительно… ну что за мужчина, – с улыбкой на лице закончила она.

Повернула голову, посмотрела на часы: до конца рабочего дня оставалось двадцать минут.

«Как раз успею,» – подумала Даша.

ФАЗА ЛИНЕЙНОГО РОСТА

Глава 1

На улице было зябко, дул ветер, сушил глаза, но Даша его почти не чувствовала: ведь там, на углу другой улицы она видела его. Не лицо – но контур, но неуловимо-его манеру движения, походку…

– Вот и дождалась, – прошептала себе Даша. И спрятала глупую, непроизвольную улыбку в ворот ветровки.

Рядом с ней все собирались люди: это был долгий светофор.

Сергей Гавриилыч немного опоздал, но, конечно, это было совсем неважно. В куртке из плотной, цвета хаки ткани и минимум о шести карманов, он казался совсем другим. Не Сергеем Гавриилычем даже – действительно и бесповоротно Сережей. Даша вдруг поняла, что никогда не видела его вот так, вне лаборатории, без халата.

Так странно было видеть его там, где кончалась работа.

Так странно, слишком человечно…

Тепло.

– Привет, – Сережа остановился рядом с ней.

На той стороне дороги загорелся пиксельно-зеленый человечек, начался механически часовой отсчет. Толпа сдвинулась, вокруг них, никто – между. Очень уж близко они стояли. Наконец, когда на таймере там, через четыре полосы осталось десять секунд: «Заканчивайте переход, заканчивайте переход»…

Поток кончился: снова загорелся красный.

– З-здравствуйте, – сказала Даша. Шагнула на шаг от него: так не надо было задирать голову.

«Какой он… Сережа,» – рассеянно подумала она. Большой, статный, основательный, даже на вид сильный, ужасно смурной – крайне Сережа.

Он кивнул головой, – «пойдем уже», – и пошел прочь от светофора, вдоль проспекта. Даша пошла за ним, стараясь не терять из виду, стараясь не смотреть слишком уж пристально: под ногами мелькала и мелькала брусчатка. Камни в ней лежали неровно, полустерлись, полускололись…

– Даша, ты куда?

Даша. Так непривычно ей было слышать от него это «Даша» – и все-таки приятно. От этого «Даша» кровь прилила к щекам, мир вокруг стал подробнее, заторможеннее.

– А?

Сережа стоял у подземного перехода чуть позади нее: и впрямь прошла, не заметила.

– Ой, простите пожалуйста, бога ради! Я совсем не нарочно, честно-честно…

Вернулась, снова – рядом с ним. Сережа согнул руку в локте, поднял брови: «пойдем под руку». Даша кивнула и подчинилась.

– Да, знаете, так будет и впрямь надежнее… Я часто витаю в облаках, когда нужно думать. Хотя не снимать респиратор это мне не мешает, – Даша улыбнулась искренне, пусть и самодовольно: Паша сам виноват.

Дурак.

Полудурок, идиот! – не то что…

Даша сильнее сжала его руку под своей ладонью: ужасно приятно было идти вот так. И она заглядывала в глаза людям, которые шли по лестнице мимо них, справа, слева, искала в этих глазах зависть. Или гордость. Или умиление. В крайнем случае – страх по отношению к Сереже, уважение-восхищение по отношению к Даше – ведь Даша его не боялась. Даже когда он был Сергеем Гавриилычем, даже когда он задавал вопросы на собеседовании, все – теоретического, что понятно, или, что странно, идеологического характера. Тогда он не показывал вида, что ее слушает, не улыбался ей, перебивал посередине фразы, когда хотел что-то уточнить, писал что-то в блокнот крупно и неразборчиво, особенно неразборчиво, если смотреть сверху вниз, иногда – долго молчал после того, как она ответит… Даша была уверена, что не боялась его и тогда. Только смотрела на него необъяснимо восхищенно.

Лестница закончилась, и они пошли по ровному бетону подземного перехода. По сторонам были другие лестницы, но Сергей Гавриилыч даже не смотрел на них, и они продолжали идти вперед.

«– Даша, почему ты выбрала мою лабораторию для прохождения стажировки? Почему ты, Даша, не ушла после всего? – должен был спросить Сергей Гавриилыч сейчас.

И Даша бы тогда ответила:

– Потому что я люблю вас. Почему-то люблю. Сильно-сильно.»

 Однако Сережа, конечно, ничего такого не спросил. Может, ему было вовсе и не интересно, почему она пришла, почему она осталась. Просто сказал:

– Я рад, что не мешает.

– Кто не мешает? – переспросила Даша.

– Я рад, что твоя манера витать в облаках не мешает тебе не снимать респиратор внутри «заразной зоны», – отчетливо и громко пояснил