хотя и не рассчитывал, что он меня поймет. Но на последней его фразе я потерял всякую надежду к нему достучаться. Я развернулся и со злости бросил телефон в кусты, а оттуда неожиданно вылетело рассерженное: «Твою Мать!» — и чуть погодя вышел Санька. Оказалось, когда парень проходил мимо, мой телефон угодил ему прямо в голову.

— Ох, прости, — честно извинился я, а увидев недовольное лицо парня, держащего мой телефон, осознал, что меня ожидает еще и разборка с ним.

— Тебе телефон не нужен? Чего разбрасываешься? — произнес он, смягчившись, а подходя ближе, вложил мне его в руку.

— Вообще-то нужен. — Я задумался, разглядывая треснувший экран мобильника. — Пожалуй, это единственное, что у меня осталось.

— Не понял.

— Тебя в детстве наказывали? — ответил я встречным вопросом, размышляя над своим положением.

— Даже не знаю, как сказать, — ухмыльнулся он печально.

Это позже я узнал, что его жизнь всегда была не сахар. Родители — алкоголики со стажем — парня не наказывали, лишая привилегий. Но то, что они делали, было гораздо хуже: они вовсе забывали о существовании сына, а вспоминали, лишь чтобы излить на него свою злость и недовольство. Ему пришлось рано повзрослеть, уйти из дома на свои хлеба и приложить усилия, чтобы не уподобляться своей «любимой семье».

— Меня — нет, — продолжал я размышлять вслух. — А вот теперь решили наказать… Забрали все игрушки и даже крыши над головой не оставили.

— Тебе жить негде? — спросил Санек без всяких эмоций, лишь слегка хмуря брови.

— Даже не знаю… Получается, да.

Вот так мы и стояли посереди парка, молча думая каждый о своем.

Мое семейство так сильно разозлилось, что все вместе устроили полный бойкот и решили меня проучить: полностью отказать в любой помощи и прекратить со мной общаться, пока я не образумлюсь. И что мне оставалось делать? Пойти учиться на юриста — профессию, которую я недолюбливал с детства? Фактически с младенчества у меня в комнате, вместо сказок, на полках стояли книги по уголовному и административному праву. Это не удивительно, когда у тебя и мать, и отец, и бабушки с дедушками — совершенно все — юристы! И чем больше меня заставляли это читать, тем больше я ненавидел эти книги. Чем больше мне сулили будущее великого адвоката, тем отчетливее я понимал, что это не мое. С детства я любил животных и уход за ними, а в моей семье такое признание расценивалось как преступление. В глазах моих потомственных адвокатов это равносильно скатыванию по социальной лестнице. Причем не на один пролет вниз.

Но я хотел заниматься любимым делом. Так как мне нужно было поступить в такой ситуации? Сдаться на милость или остаться жить на улице?

— Надеюсь, ты не прихотливый в еде, — проговорил парень, выводя меня из водоворота мыслей.

Я нахмурил брови, подумав, что неверно его расслышал.

— Не понял.

— Лобстеры у меня в холодильнике не водятся. А яичницу с утра могу приготовить на нас двоих, — продолжил он невозмутимо, без тени улыбки. — Спать будешь на диване. И не дай бог ты храпишь! Когда я не высыпаюсь, становлюсь ужасно раздражительным, и тебе придется с этим мириться.

Весь серьезный вид крупного парня показывал, что он не шутит. Но его неожиданное дружеское предложение обрадовало меня и удивило одновременно. Его помощь давала время обдумать все, не сдаваясь родителям при первом же ультиматуме.

— Честное слово, я не храплю, — пошутил я на автомате. — И спасибо. — Я протянул руку и добавил: — Ян.

— Саша. — Он принял руку и крепко пожал ее.

После этого мы пошли к нему домой. Он снимал небольшую двухкомнатную квартиру. Она была не очень ухоженная, но обставлена всем необходимым. Мы договорились о совместной обязанности содержания порядка, хотя это в большей степени легло на мои плечи. После пятого класса отец решил отправить меня в кадетский корпус с полным пансионатом. Таким образом он хотел добиться моей военной подготовки и исключительной дисциплины. А в будущем, по его мнению, я должен был перейти на юридическое образование. На самом деле, проживая там, я научился некоторым полезным привычкам: дисциплине и поддержанию чистоты. Но никак не смог полюбить то место и изменить решение в области дальнейшего образования.

Также мы с новым другом определились с готовкой.

Вместе с этим уроком я понял, что если я пойду наперекор требованиям родителей и приму решение пойти своим собственным путем, мне предстоит позаботиться и о заработке. И в этом мне Саня тоже помог. Кроме подработки в клинике, еще не получив образования, он по ночам участвовал в боях без правил. И надо признать, практически не проигрывал. Я вышел на ринг всего пару раз. Не ударил в грязь лицом, но в полной мере осознал — это не мое! Санька использовал борьбу не только ради заработка, но и как способ успокоения. Он явно получал от этого кайф, хоть и не показывал виду. Я же понял: разбитое в кровь лицо и боль во всем теле не стоит этих денег. Так что очень быстро научился экономить, чтобы растянуть выигрыш на дольше. А позже нашел и для себя приятный способ зарабатывать.

Так мы прожили первый год обучения. Не считая Сани, единственный человеком, который поддержал меня, — стал мой дядя. Тоже персона нон-грата в нашей семье.

Годами ранее многообещающий адвокат — брат-близнец моего отца — забросил все дела и уехал жить в далекую Португалию. Он полностью отказался от прошлого, завел новый бизнес и практически прекратил общение с семьей. Но не со мной. Мы с ним продолжали общаться, не обращая внимания на недовольство родственников. Дядя всегда понимал меня лучше всех. Твердил, что я должен идти за мечтой и никогда от нее не отказываться из-за предубеждений или настойчивого мнения окружающих. «Судьба человека должна находиться в его собственных руках», — неустанно повторял он.

Узнав о моем положении, он немедленно прилетел в Москву. Помог финансово и предложил снять для меня отдельное жилье, хоть в этом и не было необходимости. К тому моменту мы с Саньком хорошо ужились. Мы делили все затраты пополам — это удобно, потому решили ничего не менять, одновременно тихо радуясь тому, как растет наша дружба. Дядя, веря в меня, сказал, что это послужит мне хорошим жизненным уроком, и он в очередной раз оказался прав. Тот период жизни помог пересмотреть многие ценности, расставить приоритеты и выявить настоящих друзей. И их, как оказалось, не так уж и много.

Все состоятельные друзья-тусовщики очень быстро потеряли ко мне интерес. Видя, как изменилось