дотошные вопросы журналистов, отчего да почему он скрыл свадьбу единственного сына. Поэтому через две недели мы с Лией будем играть на публику, прикидываясь влюблённой парой. Повторяю ещё раз: какого чёрта ты меня подставила?

— Богдан, это не я, — быстро мотает она головой. — Я бы не посмела…

— А кто тогда? Глеб, мой лучший друг? На него намекаешь?

— Нет… Я не знаю.

Агата пытается овладеть собой, делает глубокий вдох, нервным движением убирает прядь волос за ухо. Кроме неё о свадьбе знают только мои родители, мой лучший друг Глеб и Родион, отец Лии. Никто из них не мог обратиться в прессу, это исключено. Остаётся лишь Агата, тем более у неё есть мотив — насолить мне за то, что я променял её на будущую жену.

— Хорошо притворяешься, — говорю с сожалением. Раньше этого не замечал, видимо, расслабился.

— Я бы никогда тебя не подставила, Богдан! Ты же знаешь, что я умею разделять личную жизнь и рабочие отношения, — её голос перестаёт дрожать. — Мне нравится быть хирургом-стоматологом, я получаю достойную зарплату, езжу на конференции, постоянно совершенствуюсь. Какая ещё клиника предоставляет столько возможностей для развития? Ни одна в стране. Наша ведь не зря считается лучшей, — она выключает музыку, играющую в телефоне. — Я люблю свою работу и никогда бы ею не рискнула из-за глупых эмоций.

— Может, ты надеялась, что я тебя не уволю.

— Ты? — она поджимает губы. — Нет, ты бы не стал сотрудничать с тем, кого считаешь предателем. Но я карьеристка, Богдан. Не ревнивая сбрендившая бабёнка, а человек, ценящий себя и свою работу. Я никому не говорила о твоём браке.

Агата прямо смотрит мне в глаза, не отводит взгляд, не тушуется и не мнётся. Только по дрожащим пальцам можно догадаться, что она переживает. В остальном — безупречна, как всегда.

Я пришёл сюда с твёрдым намерением её уволить, но теперь сомневаюсь. Либо Агата говорит правду, либо я совсем не знаю свою бывшую любовницу.

— Через две недели ты летишь в Кёльн вместо меня. Лена введёт тебя в курс дела.

— Спасибо, что поверил мне.

Агата делает шаг в мою сторону, но я останавливаю её жестом. Нельзя нам снова сближаться, ни к чему хорошему это не приведёт. Я прощаюсь с Агатой и быстро покидаю её квартиру. Сажусь в машину, раздражённо бью руками по рулю. Кто слил информацию? Этот вопрос не даёт мне покоя, в голове пустота. Родителям это не выгодно, Глебу я доверяю. Остаётся только Родион. И Лия.

Эдак я всех буду подозревать в заговоре. Нужно расслабиться. Набираю друга:

— Не хочешь выпить сегодня?

— А давай, — соглашается Глеб. — Встретимся через полтора часа у Золотых ворот, окей?

— Ты что, туристические места решил посетить? Может, ещё на Крещатик сходим?

— Смешно. Я племяннице город показываю, она поступать собирается в этом году. Остальное при встрече расскажу.

— Хорошо.

Центр, как обычно, заполнен туристами. Я здесь бываю редко, за тридцать лет насмотрелся на достопримечательности столицы и давно не обращаю на них внимания. Со временем всё теряет своё очарование и приедается. Этого не избежать.

Заглядываюсь на девчонок, фотографирующихся на фоне Золотых ворот. Молодые, весёлые, жизнерадостные, они громко смеются, корчат рожицы и записывают какое-то глупое видео с танцами. Усмехаюсь. На моей практике были пациенты, которые на стоматологическом кресле тоже снимают ролики и сразу выкладывают их в интернет. Иногда это доходит до абсурда. Девчонка после седации еле языком ворочает, но упрямо лезет за телефоном, чтобы сообщить своим подписчикам об удачно проведённой операции. Поначалу меня это бесило, теперь забавляет.

Иду дальше, к скверу, и возле фонтана замечаю знакомую фигурку.

Лия подставляет руки под воду, а затем проводит мокрыми ладонями по лицу и шее. Она улыбается, разглядывает проходящих мимо людей. Оказывается, ей очень идёт улыбка.

Красивая у меня будет жена. И естественная. Здесь, вдали от моих родителей, она кажется живой и настоящей, открытой, что ли. Взгляд не затравленный, движения свободные. Лия садится на скамейку, достаёт из сумочку бутылку воды и жадно пьёт.

Я не должен ей мешать. Пусть наслаждается свободой и одиночеством.

Но поздно. Лия первой замечает меня, неуверенно взмахивает рукой. Я улыбаюсь в ответ и иду к ней.

Лия

Несмотря на бешеную усталость, я не хочу спать. Ворочаюсь в кровати, тупо пялюсь в окно, сбрасываю очередной звонок от Серёжи. Достал! Надо было раньше настойчивость проявлять, теперь уже ничего не исправить.

— Что? — рявкаю в трубку, теряя самообладание. Надо поговорить, как взрослые люди, и навсегда закрыть эту страницу своей жизни.

— Лия, ты где? — первым делом спрашивает Серёжа.

— В Караганде, блин! Какая тебе разница?

— Я волнуюсь, ты на звонки не отвечаешь, в телегу не заходишь. Что случилось?

— Ты дурак или прикидываешься? — возмущаюсь. Он говорит так, будто вчера ничего не случилось. Ушам своим не верю!

— Твой отец говорит, что ты замуж выходишь, — игнорирует мой выпад Серёжа.

— Да, выхожу. Прикинь, ты не единственный парень в этом мире и верность я хранить тебе не обязана. Особенно после твоего трусливого, мерзкого поступка!

— О чём ты?

— Хватит придуриваться! — я вскакиваю с кровати и начинаю ходить по комнате, щёлкая пальцами левой руки. Дурацкая привычка, в школе это сильно раздражало учителей.

— Ты об Асманове? У меня всё было на мази: я друзьям позвонил, чтобы вместе с ними тебя освободить.

— И ты хочешь, чтобы я поверила в этот бред?

Ага, конечно, друзьям он позвонил. Вчера в глаза мне смотреть боялся и сбежал, как ссыкло последнее, оставив на растерзание Асманову.

— Это правда, Лия. Один бы я не справился, сама понимаешь.

— Нет, не понимаю. Я не хочу с тобой общаться. Не звони мне больше! И да, я скоро выхожу замуж, за сына первого заместителя мэра, — произношу с гордостью, зная, как это подействует на Серёжу. — Мэра столицы, между прочим, а не нашего мелкого городка.

— Ты, блдь, серьёзно?

— Ага. Не веришь, зайди через пару недель в интернет,