Гипнотизёр и женщина с папкой переглянулись, и Фатос спросил:

– Когда это началось?

Оказалось, через несколько месяцев после того, как меня удочерили. В один из вечеров раздался телефонный звонок, и некто неизвестный предложил встретиться и поговорить. К телефону подошёл Темор, и он сперва засомневался, но звонивший был убедителен…

– У меня есть предложение, от которого не сможете отказаться, – процитировал собеседника Темор.

Приёмные родители пришли на встречу, и предложение действительно оказалось заманчивым, хоть и странным. Человек, а именно высокий темноволосый мужчина с серыми глазами, сказал, что беспокоится о моём будущем и очень хочет, чтобы со мною всё было хорошо.

Паривэллы удивились и даже приняли мужчину за инспектора, решившего устроить вот такую необычную проверку, и начали уверять, что заботятся обо всех детях одинаково, а со мною обращаются ещё лучше, но…

– Он сказал: «Нет, вы не поняли, – теперь цитировала уже Кара, – мне не интересны все ваши дети, меня интересует только Лирайн. С ней всё должно быть хорошо, и я готов помочь вам растить эту девочку».

– Ещё он пригрозил, – подхватил Темор, – что если будем бить её, нагружать работой или плохо обращаться, то нас прикончат. И знаете, это была не метафора. Вы бы видели, как полыхнули при этом его глаза!

А вот имени человек не назвал и никаких контактов не оставил. Зато после того разговора каждый месяц в почтовом ящике семейства Паривэлл появлялся белоснежный, набитый купюрами конверт.

Я, выслушав всё это, не выдержала и заозиралась в поисках стула. А не отыскав – отошла в сторону и прислонилась к стене.

– Лирайн, ты как? – тихо окликнул… нет, не Крам. Нейсон.

Неопределённо качнула головой и промолчала. Было плохо. Очень.

Просто я помнила тот белоснежный конверт, видела его несколько раз в руках Кары. Тогда не понимала, а теперь вдруг осознала – в дни, когда встречала Кару с конвертом, та была счастлива и очень ко мне добра.

А ещё меня действительно не били, в то время как другим детям всё же доставалось. У одной из сестёр однажды даже случилась истерика потому, что её выпороли за шалость, которая буквально вчера запросто сошла с рук мне.

– Сколько раз вы встречались с тем человеком? – новый вопрос Фатоса послышался словно сквозь вату.

– Один, – сказала Кара.

– И деньги он больше не передаёт? – спросил Фатос.

– Нет. Выплаты прекратились. Мы ждали, ждали, а он…

Лицо приёмной матери исказила такая гримаса, что я вздрогнула. Ярость, смешанная с негодованием и ненавистью, и почему-то почудилось, что все эти эмоции посвящены мне. Будто именно я виновата, что «меценат» пропал.

– Когда это произошло?

– Три года назад, – ответила Кара, и у меня голова закружилась. – Думаю, с тем щедреньким мужчинкой что-то случилось, – да, под гипнозом приёмная мать слова не выбирала, – но это же не повод нарушать данное нам слово!

– Сколько он вам платил? – прозвучал новый вопрос.

Кара хмыкнула и сказала, а я… снова привалилась к стене, потому что мир резко закружился.

Впрочем, удивилась не только я, у Фатоса и его «ассистентки» тоже глаза на лоб полезли. Гипнотизёр даже переспросил, и Кара уверенно повторила цифру, которая была принципиально выше и государственных пособий, и той «стипендии», которую мне сейчас платили.

– Очень небедный человек, – не сдержавшись, прокомментировала женщина с папкой.

– Тупой богач, – поддержал Темор, обозначая своё отношение. – Не знает, куда деньги девать.

На миг повисла тишина, а потом Фатос снова поинтересовался:

– Почему вы решили, что с тем человеком что-то случилось?

Паривэллы дружно пожали плечами.

– А что ещё? – хмыкнул Темор. – На той встрече он держался так, что мы сразу поняли, его остановит только смерть.

Гипнотизёр поджал губы, а женщина… Как понимаю, теперь, когда Кара с Темором находились под глубоким воздействием, она тоже могла спрашивать.

– То есть вы получали эту сумму ежемесячно, на протяжении десяти лет. Верно?

– Верно. – Темор торопливо закивал.

– И вы утверждаете, что вам не хватает денег? За десять лет… это же целое состояние!

– По-вашему, мы идиоты, тратить деньги на детей? – фыркнул Темор.

Рядом со мной появился Крам и обнял за талию, точно не желая оставлять в одиночестве, а приёмный отец продолжил:

– Все те деньги и часть средств, которые получили от государства, мы отложили. Через несколько лет, когда покончим с этим сопливым бизнесом, купим домик на островах и будем жить как богачи.

Слов не нашлось. Ни у меня, ни у кого-то другого. Только Фатос обернулся, чтобы бросить взгляд на зеркало. Он словно извинялся. Впрочем, охотники с самого начала считали, что мне незачем сюда приходить.

– Думаю, на этом и закончим, – сказал Фатос.

А Кара…

– Знаете, дети – это такое неприятное дело. Деньги, конечно, не пахнут, но только не в этом случае. Пахнут! И соплями, и подгузниками, и…

Я зажала уши, понимая, что слышать такие признания не хочу. Перед глазами мелькали лица братьев и сестёр, картинки из собственного детства, и становилось тошно. Знала, что Кара и Темор не самые ласковые, но вот такое отношение… Даже не подозревала, что всё настолько неприятно.

Но родных детей они любили всё-таки больше – хоть на том спасибо. А деньги… Их всегда не хватало, и нам во многом отказывали, Кара и Темор тратились лишь на самый минимум. Только необходимое. И не самая качественная еда.

Видя, как Фатос взялся за кулон, явно собираясь вернуть собеседникам разум, я развернулась и шагнула к двери. Крам намерение понял и поспешил следом. Когда вышли в коридор, сразу потащил прочь, к тому самому лифту, а едва вошли в кабинку шепнул:

– Прости, Лирайн. Мне не следовало приводить тебя сюда.

Честно? Я сперва подумала о том же, но чуть позже, когда вернулись в закрытую часть комплекса и я снова набрела на автомат с кофе, поняла – всё правильно. Мне нужно было это услышать, хотя бы для того, чтобы не питать иллюзий и не страдать угрызениями совести.

Впрочем, от последнего избавиться не получилось. Ведь это я вырвалась, а другие, включая малышню, остаются в семье.

– Лирайн? – попытался окликнуть Крам, но я мотнула головой, показывая, что обсуждать что-либо не готова.

Потом шумно вздохнула и попросила:

– Можно я к себе?

Парень поджал губы и отпустил.

Успокоиться я смогла лишь после того, как приняла горячий душ, полежала час под одеялом, укрывшись с головой, и выпила ещё одну чашку кофе с солёным крекером. Но и после этого внутри сидело ощущение вакуума, очень хотелось вернуться под одеяло и остаться там навсегда.