– Конечно, привыкнуть можно ко всему, – пробормотала она с мечтательным видом, барабаня облупленными ногтями по деревенскому столу, предмету ее вчерашних вожделений. – Конечно, привыкают ко всему, – повторила она два или три раза, и Люс с беспокойством подумала, не тронулась ли Диана умом.

Вздрогнув, Диана начала приходить в себя, когда Морис, то ли от раздражения, то ли из садистских побуждений, призвал ее к порядку:

– Знаете, вам тоже следует поздороваться с ним! Иначе он рассердится! Нужно ему ответить!..

– Нужно ему ответить?.. Превосходно! Что я должна ответить? Здатути! Здатути? Как он? – Голос Дианы был само терпение, как у настоящей светской дамы.

– Да нет, не стоит… У вас ведь есть зубы?

– Действительно, у меня еще осталось несколько зубов! – холодно согласилась она.

– Значит, вы можете нормально поздороваться с ним!

Диана колебалась. Она посмотрела на Мориса, посмотрела на Люс, затем, повернув голову к темноте, закричала:

– Здравствуйте, мсье! Здравствуйте! – Несмотря на ясно различимый в голосе снобизм, приветствие прозвучало вежливо, даже с оттенком сердечности.

Люс совершенно утешилась, когда на пороге появился растрепанный Лоик. «Честное слово, он просто очарователен! – успела подумать Диана, несмотря на неразбериху в мыслях. – Довольно мил, даже для пятидесятилетнего гомосексуалиста…»

– Привет честной компании! – неосторожно крикнул Лоик.

Потому что сразу же, словно приняв его вызов, старик испустил свой приветственный клич, и Лоик, стоявший неподалеку от него, с обезумевшим взглядом подпрыгнул на месте.

– Что это такое? – пробормотал он. – Что это такое?.. Что это такое?.. – повторил он, бросая умоляющий взгляд на своих друзей женского пола и на этого красивого парня, сидящего голым в своей постели, что было мелочью в сравнении с опасностью, витавшей в воздухе…

– Это – дедушка! – крикнула ему Диана через всю комнату. – Клянусь вам, Лоик, это – дедушка, это он так кричит! Я же говорила вам, Лоик! Кроманьонцы! Мы остановились у кроманьонцев!

– Тсс!.. Тсс!.. – Люс вращала вытаращенными глазами, прижав палец к губам.

– Вы знаете о кроманьонцах, мсье Анри? – спокойно спросила Диана у смеющегося раненого, который отрицательно покачал головой.

– Вот видите, Люс! Получается, что мы действительно находимся у них, почти что… некоторым образом! Вот ведь история! Прямо какой-то фильм ужасов! Я бы не сомкнула глаз, если бы знала об этом вчера! Представляете себе, если бы он закричал посреди ночи? Ах, я больше не могу выносить деревню! Честно говорю, я больше не могу!

– Вы всегда преувеличиваете, Диана, – сказал Лоик с брюзгливым видом.

Он тоже побледнел от этого «здатути», хотя и пытался, впрочем без всякого воодушевления, успокоить свое стадо, когда одна мысль, как показалось, придала ему уверенности.

– А Брюно уже здоровался с этим мсье?

– Нет, еще нет… Конечно, не здоровался!..

И Диана также умиротворенно, почти счастливо, улыбнулась. Люс не поняла почему, впрочем, этот вопрос не так уж занимал ее, так как рука парня под одеялом в этот момент добралась до ее ноги и небрежно поглаживала толстую ткань брюк.

– Вы знаете, ведь вам тоже следует сказать «здравствуйте»!

Диана ликовала, глядя на Лоика, но тот на набережной Орсе выпутывался и не из таких положений, поэтому, не дрогнув, он лишь чуть возвысил голос:

– Приветствую вас, мсье! Сердечно вас приветствую!

Тем временем с ведром молока, явно только что надоенного от одной из коров, появилась Арлет-Мемлинг: молоко было таким белым, таким пенящимся и таким свежим, что Лоика тотчас же затошнило. Чаю! Скорее! В его глазах это было первой досадной неприятностью, о которой он, наверное, потом будет вспоминать без тени смеха. Он не смог подавить стон, потому что всегда легче переносил несчастья, чем неприятности…

Но, к счастью, Диана всегда возила с собой чай. Пока Люс и Морис с мужеством, присущим юности, пили молоко, чуть подкрашенное кофе, Лоик и Диана наслаждались дымящимся чаем, и, несмотря на толстый ломоть домашнего хлеба, они ощутили во рту все блаженство и утонченность парижской жизни. В действительности при виде Дианы и Лоика в халатах, Люс в спортивном костюме, полуголого парня да еще фермерши в черном сарафане любой наблюдатель создал бы себе превратное представление о сельском населении Франции. Брюно, видимо, еще спал, но разговор завязался и без него.

– Нынче утром заезжал на велосипеде соседский малыш, – холодно сказала Арлет. – Похоже, бошам задали взбучку в Туре и бои идут по всей стране. Не нужно никуда выходить из дома, это опасно, даже здесь. Всюду страшный бардак, к тому же нигде не найдешь ни капли бензина! Даже не знаю, как вы отсюда выберетесь, бедняги!

– Непостижимо! – сказал Лоик. – Немцев, со всеми их танками, побили в Туре! Это совершенно неожиданно, но тем не менее изумительно!

– К тому же не только в Туре. Кажется, и на севере происходит то же самое.

Лоик улыбался от счастья, впрочем, как и Диана и Люс. Конечно, это сопротивление было неожиданным, на него не надеялись, и, может быть, оно продлится недолго, но все равно это было лучше беспорядочного, безостановочного бегства, царившего по всей Франции и приводившего Лоика в отчаяние. По крайней мере немцы должны были понимать, что им предстояло завоевать вовсе не безлюдную землю.

– Если я правильно понимаю, мы не можем уехать! – сказала Диана.

– Ну да, у вас нет выбора! – отрезала мать.

– Но мы обременим вас, – запротестовал Лоик.

– Пусть это вас не беспокоит! – Мемлинг была категорична.

«И еще говорят о французских крестьянах, что они негостеприимны! – подумала Диана. – Боже, как это несправедливо…»

– Разумеется, мы возместим вам наше вторжение и постой, мадам, – продолжал Лоик. – Считайте, что мы гости, которые платят за себя, это абсолютно нормально.

– Речь идет не об этом! – сурово заявила Мемлинг. – У нас не платят, у нас оказывают услуги, вот и все.

– О, что касается услуг… – воодушевленно начала Люс, но, должно быть, кое-какие запретные мысли пришли ей в голову, и она внезапно замолчала и покраснела.

Крестьянин начал твердым голосом:

– Вам надо кое о чем побеспокоиться, я имею в виду вашего приятеля!

– Какого еще… нашего приятеля?

– Понимаете, жара может ему повредить! У нас на ферме уже было так однажды летом, значит, нужно поторопиться с похоронами! Видите ли, жара может пойти во вред и живому, и мертвому, вы согласны? – И, видя ужас в глазах присутствующих, он уточнил: – Вашему приятелю, который лежит на повозке!

– Бедняга Жан! – воскликнула Люс, приходя в себя. – Он по-прежнему там?

– Вряд ли этот бедняга мог куда-то деться, а что он там, можно догадаться по запаху.