— Ладно. Итак, куда мы завтра идем?

— Мод…

— У меня весьма забавный подход к большим городам, — призналась она. — Об этом я тебе еще не рассказывала. В детстве я ездила с родителями в Нью-Йорк…

— Мод, — повторил он.

Она замолчала.

— Ты напугана, но это вполне естественно, — сказал Стивен.

— Знаю. — Мод отвернулась, легла в постель. И увидела розу. Она стояла в стакане с водой на тумбочке, там же, куда они поставили ее минувшим днем. И благоухала в ночи.

— Я так боюсь тебя потерять, — сказала она

— Не потеряешь.

— Откуда ты знаешь? Этого ты не можешь обещать.

Стивен помолчал несколько мгновений, прежде чем ответить.

— Не могу, — произнес он. — Если будет война, ты права, я ничего обещать не могу.

Она повернулась к нему.

— Ну все, — заявил он. — В эти выходные о реализме больше ни слова. Это была моя единственная уступка.

Мод улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — А теперь давай подумаем, что мы будем делать утром. И после обеда тоже. Куда пойдем, перед тем как вернуться в Оксфорд?

Стивен откинулся на подушку и подложил под голову руки.

— Ну… Ладно. Для начала я предлагаю просто погулять. Пойдем туда, куда ноги понесут.

— Замечательно.

Она положила голову ему на грудь. Они долго лежали без сна в темноте, храня молчание. Потом дыхание Стивена выровнялось, приобрело ритмичность заснувшего глубоким сном человека. А Мод все еще лежала с открытыми глазами и прислушивалась к биению его сердца.

Мод Лейтем прожила на свете всего девятнадцать лет, но знала, что ее и Стивена связывает настоящее чувство. Она поняла это еще в гостинице «Роза и олень» и продолжала верить в это в повседневной суматохе и волнениях учебного года. Примечательно, что любовь не помешала ей оставаться блестящей студенткой. Встречи со Стивеном, эмоционально насыщенные, волнующие, отнимали у нее столько душевных сил, что время от времени ей требовалась передышка, которую она получала, усердно штудируя латынь, историю или ботанику. Только на занятиях по романтической поэзии Мод все глубже и глубже погружалась в мечты, ибо этот предмет она, разумеется, изучала под руководством Стивена, а поэтические строки, которые они анализировали, были созвучны тому, что оба переживали.

Особенно стихи А. Л. Слейтона, любимого поэта и Стивена, и Мод. «Роза и Олень» — баллада, «Роза и олень» — гостиница — заняли центральное место в их жизни. Всю весну и все лето 1939 года оба придумывали предлоги, чтобы отправиться в Лондон и провести в гостинице «Роза и олень» вместе если и не ночь, то хотя бы несколько часов. И даже когда им не удавалось выбраться в Лондон, они на час или два запирались в кабинете Стивена или уходили куда-нибудь далеко вдоль берега Темзы, где им встречались только рыбаки. На лето Мод решила остаться в Оксфорде, устроившись лаборантом в лабораторию своего преподавателя биологии. Университет опустел, как и сам город, — и не только в связи с окончанием учебного года. Многие уехали из страха перед следующими шагами Гитлера По утрам Мод со Стивеном изучала поэзию. Они лежали рядом, склонив друг к другу головы, и вслух читали стихи. Иногда говорили о том, какой им представляется жизнь, когда они будут женаты, когда им не придется встречаться украдкой, когда они постоянно смогут быть вместе.

— У нас будет семья, — однажды сказал Стивен и торопливо добавил: — Если, конечно, ты согласна

— Да, я согласна, — ответила Мод.

— Я рад. — А потом он сообщил ей, что Хелена не хочет иметь детей, что, по ее мнению, она, с ее характером и здоровьем, не сможет быть матерью. По тону Стивена Мод поняла, что это его очень огорчает. Это и многие другие факты его супружеской жизни.

Он очень несчастлив в браке, его семейная жизнь — сплошной фарс, говорил Стивен, ни одному из супругов уже давно нечего сказать друг другу, но он все равно должен действовать осторожно. Вопрос о разводе он поднимет только тогда, когда увидит, что Хелена достаточно уравновешенна и не устроит истерики, узнав, что она вот-вот потеряет мужа. Такой момент еще не наступил, но он клянется, что очень скоро разрубит узел. Мод была готова ждать. Она много работала и следила за новостями о Гитлере, которые ежедневно печатали в газетах и передавали по радио. Стивен научил ее играть в крокет, но в этом она оказалась посредственной ученицей. С полудня до вечера Мод находилась в лаборатории доктора Лаймана — рассматривала листья под микроскопом, записывала свои наблюдения в журнал, датировала образцы и раскладывала их по пакетикам. Денег за свою работу она получала мало — хватало только на то, чтобы питаться в столовой колледжа и платить за комнату в общежитии, где она будет продолжать жить и осенью, когда возобновятся занятия в университете, — при условии, что Великобритания не вступит в войну. Но Мод была уверена, что предполагать обратное просто глупо.

Лето шло, ее отношения со Стивеном развивались по нарастающей, среди населения Оксфорда все глубже укоренялся страх перед войной. На столбах развешивались плакаты с объявлениями, сообщающими о месте и времени проведения информационных бесед и собраний, на которых можно узнать о политической обстановке и задать вопросы государственным чиновникам А в августе Гитлер заключил союз со Сталиным, что побудило отца Мод написать дочери письмо следующего содержания:

Мод разжала пальцы, и письмо, словно опадающий лист, плавно опустилось ей на колени. Она понимала, что отец конечно же прав, но в Англии ее удерживали не ложное чувство безопасности, не жажда приключений или желание получить оксфордское образование, а привязанность к Стивену. Он был ее возлюбленным, средоточием всей ее жизни, она собиралась выйти за него замуж, как только он разведется. Но, разумеется, ничего этого Мод не могла сообщить отцу. Стивен тоже хотел, чтобы она уехала, говорил, что, даже если она вернется в Штаты, они все равно скоро поженятся, просто ей нужно немного потерпеть. Но Мод не могла жить вдали от него. Если он здесь, значит, она тоже остается.