теперь не нужно было круглосуточно их пасти. Предложил Ире — и она с радостью согласилась.

Но в отличие от прошлого раза в этот всё получилось не так. Сначала Ира долго не могла забеременеть, затем у неё случился выкидыш, в третий раз — замершая на маленьком сроке беременность. Ира переносила всё стойко, не жаловалась, хотя и расстраивалась ужасно. Стала мрачной и неразговорчивой, и Виктор, приходя в то время домой, раздражался из-за поведения жены. Он по натуре был менее чувствительным, чем Ира, — понимал, почему она огорчена, но не понимал, почему настолько. Ведь у них уже есть двое детей! Ладно бы не было. Зачем же себя изводить?

Кроме того, именно в тот год Виктор решил наконец организовать собственную стоматологию, и ему было немного не до семьи — боялся прогореть, не выдержать конкуренции. Пахал как проклятый, искал деньги и кадры, света белого не видел. А дома вместо улыбчивой Иры — хмурая Ира, которую видеть не хотелось. Горбовский даже стал замечать, что отчего-то избегает близости с женой, потом понял, в чём было дело. Он боялся, что Ира вновь забеременеет, потеряет ребёнка и расстроится. Хватит с неё расстройств!

И в этот временной период, когда они с Ирой существовали рядом на максимальном за все годы брака расстоянии друг от друга, в жизни Горбовского и появилась Даша. Молоденькая студентка меда, двадцати лет от роду, которую он взял на работу своим ассистентом. Девушка была понятлива и расторопна, и у Виктора с самого начала не было к ней практически никаких нареканий — идеальный работник, да и только. Вежливая, старательная, милая и обаятельная. «Приятно на неё смотреть» — так он тогда думал.

Горбовский в то время считал Дашу чистым и наивным существом — потому что именно так она себя и вела. Не крутила хвостом, не пыталась подкатывать и делать намёки — подобное поведение Виктор всегда пресекал, — а была исключительно непосредственной. И Горбовский быстро догадался, что она в него влюбилась. Всё же он был намного старше неё и умел понимать, когда нравится женщинам, а когда нет. И румянец на юных круглых щеках, и смущённое опускание глаз — всё было достаточно красноречиво. И это… льстило. Мягко говоря.

Горбовский знал, что не красавец, а мужчина весьма специфической внешности. Даша могла бы выбрать кого угодно другого, моложе и привлекательнее. А она влюбилась в него… и так трогательно стеснялась своего чувства, что у Виктора каждый раз дух захватывало. Приятно было — жуть.

И нет, хотеть Дашу он начал не с первого дня, как увидел. Теперь-то Виктор понимал, что она постепенно обрабатывала его, обтекала, как вода острый осколок стекла, и старалась сделать всё, чтобы он был уверен в её чистоте и непорочности. Даже тогда, в двадцать с небольшим лет, у Даши были очень чёткие и циничные мозги, не имеющие ничего общего ни с моралью, ни с нравственностью, ни с добротой, ни с порядочностью. Всё это для неё было не более чем блажью и лирикой. Даша признавала лишь материальные ценности, желала устроиться в жизни и собиралась добиться своих целей любой ценой.

Но Виктор в то время пребывал в уверенности, что столкнулся с честной и по-настоящему хорошей девушкой, которая просто сильно влюбилась. Чувства контролировать нельзя, поэтому он не стал увольнять Дашу от греха подальше. Общался с ней как ни в чём не бывало, радовался, когда она ему ассистировала во время работы, и купался в обожании. Ему тогда даже казалось, что Ира не любила его настолько сильно, как Даша. По крайней мере, до такой степени в рот она ему не заглядывала.

Сейчас Виктору было странно вспоминать о том, каким он был дураком…

14

Виктор

А потом он начал обращать внимание на отличную фигуру Даши. Крепкие грудки второго размера, упругая попа, покатые бёдра… Всё это постоянно мелькало перед Виктором, не обнажённое, но весьма провокационно обтянутое, и он невольно залипал. С женой никогда не сравнивал — во-первых, потому что Ира всегда была для Горбовского несравнима, а во-вторых, понимал, что бессмысленно сравнивать двадцать и почти тридцать пять лет. Поэтому он просто наслаждался видами, испытывая некую гордость из-за того, что Даша влюблена именно в него.

Тем вечером они с Дашей немного задержались — делали сложную операцию пациенту, и остальные врачи успели убежать. Администратор клиники, оформив документы, тоже ушла домой, а Виктор зачем-то принял предложение Даши выпить вместе чаю. Домой он не торопился, знал, что жена и дети будут нескоро — они ушли на празднование дня рождения одноклассника Марины и Максима.

Даша, переодевшись из формы в джинсовую юбку и белую блузку, через ткань которой просматривался кружевной лифчик, порхала по подсобке, пока Виктор просто сидел за столом и смотрел на счастливую суетящуюся девушку. Смотреть на неё с самого начала доставляло Горбовскому удовольствие, но в тот момент, особенно когда Даша наклонялась, открывая обзор на соблазнительную ложбинку между грудей, он ощутил настолько дикое и почти неконтролируемое желание, что даже прикрыл глаза на мгновение. И подумал, что у них с Ирой давно не было секса, пора бы это исправлять…

— Виктор Андреевич, вам плохо? — обеспокоенно спросила Даша, подходя ближе, и Горбовский неожиданно ощутил прикосновение её маленькой прохладной ладони к своей щеке. Лёгкое касание — а в штанах моментально стало тесно от напряжения.

— Всё нормально, — Виктор открыл глаза, попытался улыбнуться, но не успел — Даша вдруг опустилась к нему на колени, обвила руками шею и горячо поцеловала.

Тот поцелуй вышиб из его головы все разумные мысли. И Виктор точно помнил, что ни о чём и ни о ком в тот момент не думал — так ему хотелось скорее попробовать Дашу, присвоить её себе, что всё свелось к примитивным инстинктам. Приподнять, отнести на диван, разложить, раздеть — и наконец проникнуть внутрь желанного тела.

Презервативов у Горбовского не было — зачем бы они ему были нужны на работе? — и позже он с колоссальным облегчением признавал, что ему несказанно повезло, и Даша не забеременела после этого единственного незащищённого секса.

Когда всё закончилось и страсть схлынула, пришла опустошённость. И досада на себя, что не выдержал и поддался искушению. На Дашу Виктор не злился, полагая, что девушка спровоцировала его ненамеренно, а вот на себя — очень.

— Не переживайте, Виктор Андреевич, — прошептала Даша, целуя его в щёку и спускаясь к губам. — Я никому не скажу, обещаю! Понимаю, что у вас семья и дети. Я просто…