Хью. Да уж, готов поспорить, — при таких-то волосах, тут любой бы расстарался, верно? Ну и как, получилось?

Стивен. Вы о чем?

Хью. О детях. Получилось у вас что-нибудь?

Стивен. Да, в общем, получилось, потому мы сюда и приехали.

Хью. А, ну конечно, конечно.

Стивен. Теперь-то она, наверное, уже родила?

Хью. Кто?

Стивен. Моя жена. К этому времени она уже должна была родить ребенка.

Хью. А, ну да… подождите.

Хью исчезает.

(За кадром). Ну и где он? Ладно, но хоть один-то у нас найдется? Ах, чтоб тебя!

Хью появляется снова.

Хью. Да, родила.

Стивен. Родила! Замечательно! Девочку или мальчика?

Хью. Этого… как его — мальчика.

Стивен. Мальчика! Господи! А можно я на него посмотрю?

Хью. Э-э… уже смотрите, мистер Шустер.

Стивен. Как это?

Хью. Ну как… ваш сын это я. Родился минут этак двадцать назад. Простите, что не представился вам сразу.

Стивен. Вы — мой сын? Что вы такое говорите? Где мой ребенок?

Хью. Так я и есть ваш ребенок, мистер Шустер. К сожалению, я родился со странной болезнью, называется Трампапапампам, вот из-за нее-то я и выгляжу, и разговариваю совсем как взрослый, хотя отроду мне всего-навсего двадцать минут. Очень редкая, но, как ни странно, довольно распространенная болезнь. У Мюриэл Грей[4]точь-в-точь такая же.

Стивен. У Мюриэл Грей?

Хью. Ну да. Только очень опытный врач способен понять, что ей всего лишь полгода.

Стивен. Вы сумасшедший.

Хью. Может быть, мистер Шустер… папа. Но, знаете, в этом, кроме родителей, винить некого.

Стивен. Могу я, наконец, увидеть мою жену?

Хью. Маму-то? Конечно. Наконец-то мы станем настоящей семьей.

Стивен. Заткнитесь.

Стивен. М-да, я всегда говорил — мужьям следует присутствовать при удалении гланд у их жен.

Типичный, в деталях продуманный кабинет школьного учителя. Учитель — Стивен. Выглядит озабоченным. Раздается стук в дверь. Стивен отрывает взгляд от стола.

Стивен. Войдите.

Входит Хью.

Стивен. А, Терри. Входите, входите.

Хью. Спасибо, сэр.

Стивен. Так, хорошо. Вам известно, почему я вас вызвал?

Хью. Вообще-то, нет.

Стивен. Вообще-то, нет? Вообще-то, нет? Ладно, давайте разбираться. Во-первых, разрешите поздравить вас с победой в школьном поэтическом конкурсе.

Хью. Спасибо, сэр.

Стивен. Мистер Капль говорит, что такого зрелого, такого интересного стихотворения он еще ни от одного ученика не получал. Только не сосите большой палец, мой мальчик.

Хью. Я и не сосу, сэр.

Стивен. Нет-нет. Это всего лишь совет общего характера, на будущее.

Хью. О, понятно.

Стивен. Так вот, Терри. Терри, Терри, Теренс. Я прочитал ваше стихотворение, Терри. Не стану утверждать, что я большой знаток поэзии, — я всего лишь преподаватель английской литературы, а не гомосексуалист. Но, должен сказать, оно меня встревожило.

Хью. Правда?

Стивен. Да, встревожило. Вот оно, передо мной, э-э: «Когти чернильных воронов отчаяния прорывают дыры в жопе мирового сознания». Ну скажите, что это за название такое?

Хью. Это название моего стихотворения.

Стивен. «Жопа мирового сознания»? Что это значит? Вас что-то гнетет?

Хью. Видите ли, мне кажется, что в моем стихотворении именно эта проблема и исследуется.

Стивен. Исследуется! Как это она «исследуется»? А, это оно ее исследует. Понятно. «Мошонки грозят ниспровергнуть вопросы цветов» — я не понимаю, в чем дело, мой мальчик? Вы чем-то заболели? Или причина в девушке? Откуда все это?

Хью. Ну, мне трудно объяснить это, сэр, но, по-моему, все нужное уже сказано в самом стихотворении.

Стивен. Да уж, чего в нем только не сказано. «Я жаждал ответов, а получил героина до одури». Ну-ка, Терри. Смотрите мне прямо в глаза. Кто дал вам героин? Вы обязаны сказать мне это: если проблема в героине, нам необходимо что-то предпринять. Не бойтесь, говорите откровенно.

Хью. Никто не давал.

Стивен. Терри. Я вынужден снова задать вам тот же вопрос. Вот здесь написано: «Я жаждал ответов, а получил героина до одури». Вы понимаете, что это подсудное дело? Говорите.

Хью. Сэр, героина мне никто не давал.

Стивен. То есть, ваше стихотворение — ложь, так? Фикция, фантазия? Тогда что с вами происходит?

Хью. Нет, в нем все правда, оно автобиографично.

Стивен. В таком случае, Терри, я вынужден настоять на том, чтобы вы мне ответили. Кто давал вам героин? Кто это был — один из учеников?

Хью. Ну, вообще-то, сэр, это были вы.

Стивен. Я. Я? О чем вы говорите, несчастный, больной мальчик? Это отъявленная, возмутительная наглость. Я никому никакого героина не давал. Как вы смеете?

Хью. Да нет, сэр, это метафора.

Стивен. Метафора? Какая еще метафора?

Хью. Она означает, что я пришел в школу, чтобы учиться, а вместо ответов на мои вопросы получил какой-то хлам.

Стивен. Хлам? Что значит хлам? При составлении учебного плана дирекция школы строго придер…

Хью. Я всего лишь высказал мое мнение.

Стивен. Ах вон оно что? А вот это тоже всего лишь мнение? «Когда время, дроча, повалится на пол, ему ногами вышибут зубы». Время, дроча, валится на пол? Вы просто пытаетесь шокировать читателя или тут присутствует ваш личный опыт, который вы хотели бы со мной обсудить? Время, дроча, валится на пол? Что это?

Хью. Это цитата.

Стивен. Цитата? Из кого? Не из Мильтона и, я совершенно в этом уверен, не из Вордсворта.

Хью. Из Боуи.

Стивен. Из Боуи? Какого еще Боуи?

Хью. Дэвида Боуи.

Стивен. Ага. А вот это тоже из Дэвида Боуи: «Мое тело отвратно, влажный жир каплями пота сочится из потных яиц и заросших грибком ляжек»? Скажите, вы душ принимаете?

Хью. Конечно.

Стивен. Тогда почему ваше тело внушает вам отвращение? Мне оно представляется вполне приемлемым. Я не понимаю, почему вы не пишете стихов о лугах или еще о чем.