Я постарался успокоиться и решить, что же делать. В девять часов утра я позвонил в полицию и поговорил с дежурным офицером.

— Сколько ей лет?

— Пятнадцать.

— И так будет до двадцати трех? Успокойся, Мэд, она уже бежит домой.

Я, разумеется, был в этом неуверен, но дежурный офицер сказал:

— Поверь мне на слово, к вечеру она вернется.

— Ты не будешь ее искать?

— Сегодня воскресенье, я здесь один. Почему бы тебе не поискать ее там, где она может быть? И если она не вернется к вечеру, позвони мне.

Да, я знал наш район лучше, чем полицейские. Я жил здесь, и все парки, сады, туалеты, площадки для гольфа и боулинги были мне знакомы. Поэтому я положил телефонную трубку и стал обходить район. Время от времени я заглядывал к соседям и спрашивал:

— Вы не видели Фэт?

— Нет.

— Дайте знать, если объявится.

— Конечно.

Когда наступило время обеда, я вернулся домой. Я еще раз обошел все вокруг, но Фэт по-прежнему не было. Я приготовил себе бутерброд и стал медленно есть. Я думал только об одном: лишь бы с ней ничего не случилось.

Я попытался чем-то заняться. Затем стало смеркаться. Я взял пластиковый фонарь и пошел к автостраде, которая вела в Сидней. Я осмотрел все колдобины. Никаких следов Фэт.

В девять часов вечера я опять набрал номер полиции Форстера и сказал:

— Это Мэд Атлей. Я звонил сегодня утром. У меня пропала дочь, Донна-Фей.

Дежурный офицер ответил:

— Я в курсе, у меня записано сообщение. Она еще не вернулась?

И офицер предложил прислать человека, который может осмотреть район. Я объяснил, что мне нужен помощник для поисков дочери. Дежурный ответил:

— У меня только один человек на участке. Давайте подождем еще час, посмотрим, как будут развиваться события. Вы же знаете современных подростков. Они растут. Нам часто не нравятся их поступки, но они их совершают.

Мне не понравились его слова, но что я мог сделать? Не мог же я заставить его искать Фэт вместе со мной. Я согласился подождать. В десять часов Фэт молча вошла в дом, без извинений, без объяснений, не спеша, как будто она никуда не пропадала.

— Где ты была?!

Я впервые в жизни кричал на нее.

— Где ты была?!

— Нигде!

— Не смей мне так отвечать!

Я подошел к ней и стал ее трясти, но она вырвалась и метнулась в спальню.

Я побежал за ней, пытаясь ее схватить, но Фэт была уже в комнате и закрыла дверь. В этот день я проклинал свою сестру Эдну — это по ее совету я поставил на дверь замок: Фэт растет, а девочкам необходимо уединение.

— Открой дверь!

— Убирайся! Ты больше не будешь мной руководить!

— Я твой отец! И ты сейчас же откроешь дверь.

Я простоял так полчаса, разговаривая с закрытой дверью и чувствуя себя идиотом, и решил наконец уйти в свою комнату.

Я лежал раздраженный, сбитый с толку и пытался разобраться, что же произошло.

На следующий день Фэт ушла из дома, прежде чем я успел ее перехватить. Когда я позвонил в школу, мне ответили, что она в школе и все в порядке. Вечером Фэт была дома, но поговорить с ней я не смог: дверь опять была заперта.

Я хочу спросить Вас, Ваша честь, что должен делать мужчина в такой ситуации? У меня не было опыта общения с девочками, сбегающими из дома. Кэт никогда не уходила из дома. Я не собирался выбивать дверь или лупить Фэт ремнем. Я решил, что лучше забыть об этих двадцати четырех часах нашей жизни.

Но через несколько недель Фэт снова ушла из дома, и ее не было всю ночь. Я опять вынужден был звонить в полицию, которая не прилагала к поискам никаких усилий. Мне пришлось ждать, когда Фэт вернется. В этот раз я был суров с ней и запретил ей встречаться с друзьями и ходить на тренировки. Я переставил стул в комнате так, чтобы мне была видна входная дверь. Фэт не смогла бы пройти незаметно и поэтому ушла через окно. У нас был старый дом. Некоторые из рам не открывались, или их трудно было открыть из-за краски. Рама Фэт была из таких, и было слышно, как она скрипит. Я встал и, подойдя к двери в комнату дочери, попытался ее открыть, но она была заперта. Я оббежал дом, но опоздал: Фэт уже скрылась.

Я позвонил в полицию в третий раз:

— Я надеялся, что она одумается. Мы должны остановить ее.

Офицер полиции удивил меня. Он произнес:

— Вам не понравится то, что я скажу. Я знаю, куда ходит ваша дочь.

— Откуда вы знаете, куда она ходит?

— Ее видели с парнем по фамилии Хайнц.

— Вы шутите?

— Мне так сказали, и знаете, мне тоже не хочется в это верить. Я могу пойти с вами в дом Хайнца и привезти Фэт домой.

— Я думаю, лучше мне сделать это самому.

— Хорошо. Постарайтесь не принимать это близко к сердцу, Мэд.

Я сел в машину и поехал к дому Хайнца. Через пятнадцать минут я был возле него. Свет был выключен. Я постучал во входную дверь — тишина. Я подождал немного, чертыхнулся и поехал домой. Фэт была уже там. Очевидно, она слышала, как я звал ее, и решила, что нужно спуститься по веревке. Вернувшись домой, она притворилась, что никуда не уходила.

— Я знаю, где ты была.

— Не знаешь.

— Ты была у Хайнца.

— Это не твое дело.

— Как это не мое дело?

— Ты не знаешь его.

Она ошибалась, Ваша честь. Я не был с ним знаком, но очень много о нем слышал. Прожив в этом городке сорок лет, я знал всех, если только они не были новоприбывшими. Хайнца я знал хорошо.

Пол Хайнц был самым младшим из четырех мальчишек, проживающих на Хайнц-роуд. Это место называлось так потому, что семья Хайнцев поселилась там очень давно. Хайнца-старшего я знал сто лет. Это был дедушка Пола, каменщик. Его двор напоминал свалку: дом, два сарая, армейский грузовик на заднем дворе, старый фургон, забитый сеном.

Когда старый Хайнц умер, дом достался его сыну — Джону Хайнцу. Тот женился на женщине, которая ни с кем не разговаривала. Рождественские фонарики висели у них на дворе круглый год. У них было четыре мальчика, у троих имена начинались на «Дж»: Джек, Джон и Джетро. Спустя десять лет родился еще один ребенок, его назвали Пол. Он был такого же возраста, как мой Блу, а может быть, как Кэт. В конце семидесятых произошла трагедия: дом Хайнцев загорелся и родители погибли. Люди говорили, что причиной пожара стали те самые рождественские фонарики. Но кто знает? Обгоревший сарай простоял еще несколько лет, прежде чем рухнул. Мальчики, которые уже выросли (за исключением Пола), просто переехали в другой дом, который находился на этом же участке. Там были обломки машин и мотоциклов, старые шины. Люди думали: родители, очевидно, оставили ребятам хоть немного денег. Но у них не было никакой поддержки. В какое бы время суток вы ни проезжали мимо их дома, один из них обязательно был на крыльце, бросая в огонь старый хлам, или же лежал под машиной.