– Я никогда еще не видела настоящую пустыню, – говорю практически шепотом, словно боюсь потревожить безмятежность, которую ощущаю в эту секунду.

– Тебе она нравится? – удивительно услышать от него этот вопрос. Как будто Омар на самом деле интересуется моим мнением.

– Пустыня? Нравится. В ней есть какая-то магия. Она пугает и притягивает одновременно. Но воду я люблю больше. Океан велик. В нем сила и мощь. А пустыня… она как будто призвана дарить умиротворение.

Я чувствую на себе взгляд Омара, но не смотрю в ответ. Хочу еще немного насладиться этим ощущением. Как будто он смотрит с обожанием. Как будто я ему принадлежу. Но мы ведь оба понимаем, что то, что произошло между нами – это просто попытка сбросить напряжение.

– Когда ты отправишь меня домой?

– Когда придет время, – спокойно отвечает он.

– От чего это зависит?

– От многих факторов.

– Среди них есть твое желание?

– Ты пытаешься спросить меня о чем-то конкретном? – после некоторой паузы задает он вопрос.

– Нет. Просто уточняю, – вру я, но на самом деле хочу узнать именно его мнение на этот счет. Возможно, наивная часть меня даже жаждет услышать, что теперь он никуда меня не отпустит. Рациональная же часть подсказывает, что вряд ли я готова так кардинально изменить свою жизнь. Хотя влюбиться в Омара было бы так просто.

– Тогда это совершенно не важная информация, – отзывается Омар, а потом отходит на шаг назад. – Тебе нужно отдохнуть. Возвращайся к себе.

Бросаю на него хмурый взгляд.

– А почему я не могу остаться здесь?

– Потому что я хозяин этого дома, – с равнодушным взглядом отвечает он. – И я решаю, где будут спать мои гости.

– Ну ты и говнюк, Аль Мансури! – рявкаю, едва сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину.

Разворачиваюсь и решительным шагом топаю из комнаты.

– Оденься! – летит мне в спину.

– Да пошел ты! – отвечаю, не оборачиваясь, а потом сбрасываю полотенце и, распахнув дверь, иду в отведенную мне комнату.

Падаю на кровать и, завернувшись в одеяло, плачу. Хочу домой. Но что-то подсказывает мне, что моя жизнь уже больше никогда не будет прежней.

Просыпаюсь я после обеда. Сажусь на кровати и тру веки. Потом обвожу взглядом комнату, застывая на плоских коробках, аккуратно составленных на столике. Навожу резкость, прищурившись и пытаясь понять, что это такое, но рассмотреть никак не получается.

Встаю и теперь уже осознаю свою наготу. Если еще несколько часов назад, когда я покидала спальню Омара, мне было плевать, то сейчас хочется прикрыться. Прохожу в гардероб с намерением натянуть хотя бы свой купальник, но с удивлением обнаруживаю там женскую одежду, которой раньше не было. Зачем-то оглядываюсь по сторонам, а потом снимаю с вешалки первое попавшееся платье. Длинное и красивое. Из легкой, но не прозрачной ткани.

В бельевом ящике я с удивлением обнаруживаю разных цветов комплекты с идеально подобранным размером. Одеваюсь и кручусь перед зеркалом. Рукава платья закрывают запястья полностью, пряча синяки, которые оставил этот варвар. От воспоминаний кожа мгновенно покрывается мурашками. Еще немного исследую полки и вешалки. У меня складывается впечатление, что Омар задумал оставить меня здесь. Бред, конечно, но такое количество одежды на пару дней – это слишком. Зависаю, пытаясь осмыслить идею остаться с Омаром. С ужасом гоню от себя мысль о том, что мне могло бы это понравиться. Я бы не хотела всю оставшуюся жизнь провести в доме, окруженном песками. Практически в одиночестве, без возможности заниматься серфингом и бегать по пляжу в одном купальнике.

Наконец я добираюсь до коробок на столе. Два альбома, краски, кисти, карандаши цветные и для скетчей. Столько инструментов для творчества, по которому я истосковалась за это время! Мне так не терпится начать, что я всерьез подумываю, стоит ли спускаться на завтрак. Но урчащий желудок принимает решение за меня. Бунт, который я устраивала эти пару дней, пора прекращать. Удовлетворенное тело требует нормального питания.

Спускаюсь на кухню и натыкаюсь на кухарку, которая замирает, глядя на меня расширившимися глазами. Эту женщину я еще не встречала в доме Омара. Она завернута в ткань с головы до пят. Вся в черном. Мрачновато выглядит, но в целом нормально.

– Добрый день, – здороваюсь без особого почтения и топаю прямиком к холодильнику. Чувствую на себе ее взгляд, но не собираюсь даже оправдываться за свое поведение. Если Омар хочет учтивых гостей, то должен сначала дождаться их согласия нанести ему визит. А меня нагло украли, так что теперь я намерена так же нагло пользоваться всеми благами этого дома.

Достаю несколько непонятных блюд, но которые хоть немного напоминают нечто знакомое. Мясо, салат, сыр, какая-то выпечка и молоко.

– А кофе у вас есть? – спрашиваю женщину. Она продолжает смотреть на меня во все глаза, держа в руках кусок теста. – Вы говорите по-английски? – Она все еще молчит, и я тяжело вздыхаю. – Понятно. – Начинаю шарить по шкафчикам в поисках кофемашины или хотя бы кофеварки. – Бинго! – восклицаю радостно, выдвигая из хитро спрятанного шкафчика полку с кофемашиной и добавками рядом с ней.

Подставляю чашку под рожок, выбираю латте и терпеливо жду, пока мой напиток будет готов. И все это так же под прожигающим взглядом кухарки. Понимаю, что и завтракать придется в ее присутствии, поэтому, как только кофе готов, я сгружаю завтрак на одну тарелку, беру приборы, чашку и сваливаю в свою комнату. Мне кусок в горло не полезет, если она будет пялиться на меня. А ждать свой завтрак в спальне я не смогу: умру с голоду.

Практически заглотив все, что захватила с собой, открываю штору и пью латте, глядя через стекло на пустыню. Выйти на балкон не решаюсь, зная, какая жара там стоит. Это легко определить по тому, как преломляется свет в раскаленном воздухе, который будто плавится. Это облако пекла словно плывет над барханами, изменяя их форму и придавая им новые очертания. Должна признать, это красиво. Пальцы зудят взяться за карандаш и нарисовать эту опасную безмятежность, чем я и занимаюсь весь остаток дня до самого заката, подтянув кресло к балконной двери и прерываясь только на прием пищи и туалет.

Вечером, готовясь ко сну, я решаю, что больше не пойду к Омару. Даже на глаза ему не покажусь. Хватит. Мы, словно безумные, сорвавшиеся с цепи звери, набросились друг на друга и утолили голод. Сейчас пришло время здравомыслия. Я хочу домой. А самый верный способ сберечь свои нервы до момента возвращения – не пересекаться с хозяином дома.

Только сделать это чертовски сложно, особенно когда после