Гримсби на носу корабля рухнул на колени, а капитан Зауэр, обезоруженный и запыхавшийся, пнул его. Зауэр потянулся за мечом, его рука была совсем близко. У Эрика душа ушла в пятки.

Гримсби запустил руку под камзол. Прозвучал выстрел. Зауэр отлетел назад, борт забрызгало кровью. Пират устоял на ногах, из зияющей раны на щеке текла кровь. Зауэр прикрыл лицо ладонью. Это был первый выстрел за ночь. Из дыры, проделанной в сюртуке Гримсби пулей, клубился дымок. Целый корабль замер.

– Это, – произнёс Зауэр громко, – однозарядный револьвер и единственная ошибка, которой я не дам повториться.

Гримсби усмехнулся.

– Как великодушно с вашей стороны.

– А теперь, капитан, где бы вы ни были, – продолжил Зауэр, хватая Гримсби за горло и вытаскивая из-за пояса тонкий нож. Он приставил лезвие к шее старика. – Прикажите своим людям сложить оружие и встать на колени, иначе я его прикончу.

Вдоль ножа проступила тонкая линия капель крови. Эрик вышел вперёд, и голова Гримсби резко повернулась к нему. Даже в темноте Эрик ощущал на себе взгляд советника. «Не смейте привлекать к себе внимание, – казалось, говорил он. – Вы принц, а не приманка».

Эрик сглотнул, сердце трепыхалось в горле.

– До сих пор вам удавалось обойтись без крови.

Зауэр повернулся к нему.

– Поздно вы спохватились, не находите?

Кончик лезвия надавил на трахею Гримсби, и Габриэлла кивнула.

– Вы все его слышали, – сказала она. – Сложить оружие.

В мгновение ока шайка Зауэра связала их аккуратными рядками между мачтами. На щеке Ванни красовалась багровая ссадина, нижняя губа Габриэллы была разбита. Никто не умер, но и без пострадавших не обошлось. Сильнее всех досталось Гримсби. Он дышал тяжелее, чем в велонское лето, и истекал кровью. И всё же старик не спускал глаз с Зауэра. Пират стоял на носу судна и сигналил фонарём отдалённому кораблю в темноте. Он даже не удосужился перевязать свою рану.

– Пошевеливайтесь! – торопила Нора, смоляная кожа которой в свете фонаря приобрела сероватый оттенок. Она металась по палубе туда-сюда. От напряжения Нора вытянулась по струнке. – Кровь в воде, а значит, у нас пять минут. Если к тому времени вы не в лодке, пеняйте на себя.

Эрику казалось, что пираты не собираются никого убивать. Однако слова Норы указывали на то, что затевается что-то ещё.

– Что случается, когда в воду попадает кровь? – спросил Эрик стоявшего рядом пирата, но тот ему не ответил.

Гримсби выбросил свои карманные часы в море вместо того, чтобы их передать. Зауэр закатил глаза. Нора попыталась отнять у Габриэллы меч, но та пропустила верёвку, связывающую её руки, через рукоять.

– Гордишься собой? – спросила Нора. – Жалкое зрелище. Такой меч заслуживает умелой мечницы.

Габриэлла, полностью в её милости, закатила глаза и сказала:

– Вот поэтому он так привязан ко мне.

Губа Норы дрогнула. Нора вывернула карманы Габриэллы. Ничего не обнаружив, она вытащила шёлковый платок из собственного камзола, накинула зелёный платок на голову Габриэллы и завязала его у той на затылке. Она потрепала Габриэллу по щеке.

– На случай дождя, – сказала Нора, подмигивая. Габриэлла нервно сглотнула. – Не могу же я оставить тебя с твоим мечом тут ржаветь.

– Во имя Тритона, Нора, – пробормотал Зауэр, проходя мимо. – Кончай кокетничать. Мы на деле.

– Почему вы так спешите? – спросил Эрик, позволяя Зауэру забрать те ценности, которые были у него при себе. Теперь, когда гибель от рук пиратов им больше не грозила, волнение Эрика стихло. – Разве встречается в открытом море что-то опаснее вас, Зауэр?

Зауэр остановился над Эриком. Он наклонил голову так, что шляпа закрывала половину лица, и ухмыльнулся.

– Немногое, но мне бы не хотелось столкнуться с чем-то подобным сегодня вечером.

– Совсем скоро узнаете, –добавила Нора. – Наступает кровавый прилив.

– Что? – Эрика бросило в жар и холод одновременно, кожа покрылась беспокойными мурашками. – Вы знаете, что такое этот кровавый...

Зауэр запихал Эрику в рот валявшуюся под ногами перчатку.

– Довольно болтовни.

– Руки прочь от него! – донёсся трескучий голос Гримсби по другую сторону от Ванни. – Вы можете обращаться с нами как угодно...

– Ив мыслях не было, – протянул Зауэр.

– И брать что пожелаете, – продолжил Гримсби, игнорируя Зауэра, – но правосудия вам, трусам, не избежать.

– Слушай сюда, старая заноза, – рявкнул Зауэр, поворачиваясь к Гримсби. – Вы связаны, во рту у вас, по несчастью, нет кляпов, и вы в считаные мгновения встретитесь с чудовищами, о которых и не слыхивали. Мы могли бы бросить вас на их милость, но вместо этого рискуем своими шкурами, чтобы спасти ваши. Так что с того, если я заткну мальца и заберу его золотишко? Что вы мне сделаете?

Гримсби открыл было рот опять, но получил пинок от Ванни.

– Я думала, мы спешим, – пробормотала Нора. Зауэр посмотрел на неё, делая жест поперёк горла. Большинство пиратов уже покинули палубу и гребли обратно к кораблю Зауэра. Бледный туман неестественно быстро пронёсся над морем, поглощая лодки и мигающий фонарь с корабля Зауэра. Нора выругалась. – Уходим, – крикнула она.

– Постойте, – произнёс Эрик, выплёвывая перчатку. – Какие чудовища? Что такое кровавый прилив?

– Худшие из всех чудовищ, – ответила Нора, неотрывно глядя на горизонт. – Те, кто вам всех дороже.

Эрик присел на корточки.

– Что?

По палубе прокатился шёпот. Зауэр вскинул голову, озираясь по сторонам в темноте. Эрик проследил за его взглядом, но ничего не увидел. Нора выглянула за борт корабля.

– Зауэр, – позвала она, – готов?

Никто не смотрел на Зауэра. Хуже того, шёпот становился всё громче, но ни у кого из присутствующих не шевелились губы. Экипаж «Смешливой голубки» с тревогой всматривался в горизонт, силясь высвободиться из верёвок. Ванни уставился на туман так, словно в жизни не видел ничего подобного.

– Эрик? – раздался голос на другом конце корабля, и Эрик повернулся на звук, но никого не увидел.

По щекам Ванни катились слёзы, а Габриэлла пыталась развязать верёвки на руках зубами.

– Габ...

–Замолчи, – прошипела Габриэлла, вглядываясь в воду. – Я её не слышу.

– Кого? – спросил Эрик. Он стукнул сапогами об палубу. – Зауэр, вернитесь! Что происходит?

Габриэлла метнулась к борту корабля, путы и кожа её были изодраны зубами и ногтями.