По истечении определенного срока каждый должен был показать то, чего сумел добиться. В номере могло быть один, два, иногда три и совсем редко — четыре (это уже по желанию) участника. В общем — свобода выбора! Но из-за одной ошибки, даже незначительной, мог «пролететь» весь номер, даже оригинальный и великолепный в исполнении. Любовь Васильевна строго следила за этим и часто говорила:

— Я не потерплю халтуру! Так что имейте в виду — делайте так, как нужно, иначе не допущу вас до манежа!

Именно поэтому цирк сумел вытеснить все другие побочные коллективы подобного жанра и, став профессиональным, смог достойно занять место у Никольских ворот.

Вообще-то Любовь Васильевна была доброй. Это сразу бросалось в глаза, как только ее видели. Особенно выдавало ее лицо. Но, как известно, из себя можно было вывести любого человека, и тогда — берегитесь, лучше ей на глаза не попадаться.

Через полчаса мы все же посмотрели гимнастику на шесте и не только… Надо признать, это действительно был шедевр, особенно для детей. Такое и взрослый не смог бы сделать, а она — без проблем. Еще бы, семь лет в цирке — большой срок.

По домам начали расходиться уже после шести. Некоторые остались дорабатывать последние штрихи в своем гардеробе и трюках. Мне же ничего подобного было не нужно, и вместе с Иннокентием мы направились к выходу из шатра (оказалось, он тоже живет в моем районе, а вдвоем добираться лучше, чем одному). В последнее время я и с ним неплохо подружился, но все же не забывал его характер и старался не затрагивать подобные темы.

Тем не менее в данный момент мы шли вместе. Вдруг я услышал часть какого-то разговора. Это были руководители цирка — говорили о Евгении. Меня это заинтересовало, к тому же дверь была открыта.

— Подожди меня на улице! — сказал я Кеше. — Ключи от дома в гримерной забыл.

Он удивился, ведь такого со мной еще не было, но не сказав ни слова, пошел. Я же снял ключи с ремня и, чтобы они не звенели и не привлекали внимание, убрал подальше в карман. Прислушался…

— История с Фоменковой мне кажется очень странной, — голос принадлежал Сергею Дмитриевичу.

— Да, здесь действительно что-то не так. В этом деле нужно серьезно разобраться!

— Как ты думаешь, кто бы это мог сделать?

— Понятия не имею.

— Может новенькие?

— Новенькие? Так они же все малыши. Конечно, у нас есть и более старшие, но им-то для чего это делать? Нет, здесь кто-то другой, вот только кто?

— Да-а-а, задачка! Послушай, а может это тот парень, фокусник?

Голос удалился, видимо мужчина отошел к окну, в дальний конец комнаты

— Игнат? Почему ты так считаешь?

Ее голос также стал тише.

— Он у нас недавно и почти на первом же выступлении с его участием произошло ЧП. Не кажется ли тебе это подозрительным?

— Завтра многие будут выступать впервые. Нельзя же подозревать их всех. Подождем следующего выступления. Может, тогда что прояснится. Если же нет…

— Что делаем? — спросил кто-то у меня, положив руку на правое плечо.

Я обернулся. Рядом со мной стояла Вероника Колошина — сестра Иннокентия. Она по совместительству занималась клоунадой и с тремя подругами — дуэтом на катушках. Про нее-то я совсем и позабыл. Только она с братом да я ходили этой дорогой из шатра через кабинет руководителей. К тому же, у меня было много времени для того, чтобы услышать ее шаги и предпринять что-либо до того, как она меня в чем заподозрит. Теперь же было поздно. Но у меня выход находился из любой ситуации. Хорошо, я догадался присесть на одно колено, когда подслушивал через замочную скважину — это и спасло. Проведя рукой по земле, а именно над ней, я показал в руке десятирублевую монету и сказал:

— Деньги на газировку искал! — и сунул монету в карман.

— Только десять? Она же дороже стоит.

— У меня еще есть, — потряс я карманом, в котором находились ключи. Иллюзия получилась невероятная. Даже я задумался, а нет ли там и правда денег. — Может, пойдем, купим да по домам? Там твой брат на улице ждет.

— Да нет уж, как-нибудь в другой раз.

— Ну как знаешь.

Ушла.

«Повнимательней нужно быть!» — подумал я, вздохнул с облегчением и пошел на выход, так как дверь закрыли, и из комнаты не доносилось ни звука.

На улице меня встретил возмущенный Иннокентий. Рядом с ним стояла Вера.

— Что-то ты долго искал! — в его голосе чувствовалась подозрительность.

— Ключи-то я быстро нашел, да по дороге деньги потерял, а в темноте, как известно, они долго ищутся.

Мальчик еще больше удивился, но на этот раз меня выручила Вероника:

— Да, действительно! Когда я шла, он все еще искал, но нашел.

Сестре-то он поверил, так как она была старше на два года и он всегда прислушивался к ее мнению, если, конечно, оно совпадало с его.

Так я и доехал до своей остановки в их сопровождении. Обычно с Вероникой всегда ехали еще две подружки по цирковому номеру, но сегодня мы слишком задержались. Ушли позже всех, и этим все сказано.

Как только я вышел из трамвая, пошел снег. Он словно меня одного и ждал. Был таким редким, мягким и незаметным, что его почти не чувствовалось. И, конечно же, нельзя было его сравнить с тем, который шел пару дней назад: мелким и частым. Вообще снег — это хорошо, особенно когда он выпадает впервые и покрывает черную грязную землю белым одеялом. Такая быстрая перемена, когда он укрывает все за ночь, выглядит потрясающе!

— Ну, что поймали? Рыбаки! — усмехнувшись, спросил я.

— Да ты сам посмотри, в багажнике все! — сказал Мишка и открыл его.

Я подошел и заглянул внутрь. Оттуда на меня мгновенно набросились что-то черное и мохнатое, еле крышку успел закрыть. Все трое засмеялись.

— Что это? — спросил я.

— Медвежонок, — ответил Леша, все еще смеясь и пытаясь выбраться с заднего сиденья.

— Кто? — переспросил я, на этот раз удивившись по-настоящему.

— Тебе же сказали — медвежонок! Ловили мы, значит, рыбу… — начал «Макар». — … никого не трогали, сидели тихо, а тут — на тебе — вылез из леса и к нам. Мы как перепугались и про рыбу забыли, отбежали обратно и в машине спрятались. А он весь улов наш поел и к нам подбираться стал. Ну, мы ясное дело — по газам и уехали. Едем, видим, охотники-браконьеры медведя тащат — здорового такого,