Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свежий воздух. Я прогуливаюсь и читаю рекламные объявления на витринах Кунгсхольмена. На картинках изображены красные летние домики с белыми ставнями. На крышах некоторых из них даже висит шведский флаг. Перед глазами проплывали образы живущих там семей с бокалами в руках, смех детей и венки в их волосах. В Швеции так было всегда, как будто время остановилось. Я представлял себе стол на летней веранде, пустые бокалы и вечное безмолвие. Как на траве лежит разорванная вышитая красными нитками рубашка, но ее не видно прохожим. Изображения настолько меня захватили, что прошло некоторое время, прежде чем я осознал, что стою перед риелторской конторой, которая продает эти домики. Я скрипнул зубами и почти вжался лбом в стекло. По небу мчались облака, как будто преследуя кого-то.
Мобильный зазвонил, когда я находился на площадке перед лифтом, и наблюдал за огороженным местом преступления на улице Чапмансгатан, 6. Номер не определился.
– Алло?
Это был Габриэль Бирк; он хотел поговорить о том, что случилось вчера. «То, что случилось» было его выражением.
– Я думал, у тебя есть люди для сбора подобной информации, – проговорил я и нажал на кнопку лифта.
– Я всегда делаю как минимум один звонок сам.
Его голос звучал серьезно и профессионально, как будто он забыл или не имел ничего против того, что я проник на место совершения убийства, которое он расследовал менее двенадцати часов назад. Меня это обеспокоило.
– Хорошо, – согласился я.
– Тебе удобно говорить?
– Да… нет.
Я стою перед входной дверью в мою квартиру и рассматриваю замок. На нем царапины, которых я раньше не видел. Я отступаю на шаг назад, чтобы осмотреть пол возле двери, но не нахожу ничего подозрительного. Недоумевая, провожу пальцами по царапинам и осторожно тяну за ручку, но дверь – заперта. Мне нужно выпить таблетку, и я направляюсь к кухонному столу, наливаю себе стакан воды и достаю «Собрил».
– Лео?
– Что?
– Ты слышал, что я сказал?
– Нет, прости, я… ничего. – Засовываю таблетку в рот, запиваю водой. – Продолжай.
– Ничего, что разговор записывается?
Я безразлично пожимаю плечами, но он этого не видит.
– Алло?
– Предположим.
Бирк нажал на кнопку на своем телефоне, и прозвучало едва различимое пиканье. Запись началась.
– Ты можешь рассказать мне, чем ты вчера занимался?
– Я был дома. Нет, я отправился в Салем после обеда.
– Что ты делал в Салеме?
– Навещал родителей. Потом поехал домой.
– Во сколько ты приехал домой?
– Не помню. В пять, может, в шесть.
– И что ты делал дома?
– Ничего.
– Прямо так и ничего?
– Я не занимался ничем особенным – смотрел телевизор, поел, принял душ, заснул где-то в районе одиннадцати. Ничего заслуживающего внимания.
– Во сколько ты проснулся?
– Этого я не помню. Но меня разбудил голубой свет.
– Он тебя разбудил?
В голосе Бирка зазвучало удивление.
– В последнее время я сплю очень чутко, – слабо оправдываюсь я.
– Мне казалось, ты принимаешь таблетки.
– Они особо не помогают, – отрешенно говорю я, потому что кое-что в квартире беспокоит меня, но я пока не могу определить, что именно.
Подхожу к двери в ванную комнату и слегка приоткрываю ее. На первый взгляд все на своих местах. Захожу внутрь, вижу в отражении свое озадаченное лицо и руку, держащую телефон.
Лампочка. Горит. Оставил ли я ее зажженной?
– Что? – переспрашиваю я, уверенный в том, что Бирк что-то говорил.
– Что ты делал, когда проснулся? – повторяет он с явным раздражением и нетерпением в голосе.
– Оделся и пошел посмотреть, что случилось.
– И что это значит?
– Что я пошел в «Чапмансгорден».
Свободной рукой открываю шкафчик в ванной и изучаю содержимое: предметы гигиены и сильные медикаменты, маленькая коробочка с очень значимым для меня кольцом, которое я какое-то время носил, не снимая. Закрываю шкафчик.
– И?.. – произносит Бирк. – Что еще?
Я рассказываю, как прошел на место преступления в «Чапмансгордене» после того, как имел разговор с двумя полицейскими, как видел Матильду, которую допрашивал третий полицейский. Бирк продолжает задавать наводящие вопросы, более глубокие и опасные.
– Ты осмотрел тело?
– Лишь мельком.
– Это вполне официальный допрос, – нервничает Бирк. – Веди себя, как подобает.
– Я не осматривал тело.
– Ты прикасался к нему?
– Нет. Я только посмотрел на нее. – В целом это правда. – А что?
– Рука, – продолжает Бирк, как будто бы он меня не слышит. – У нее было что-то в руке?
Я колеблюсь с ответом и сажусь на край кровати.
– Я не помню.
– Не ври. У нее было что-нибудь в руке?
– Да.
– Ты прикасался к этому предмету?
– Что?
– Я спрашиваю, ты прикасался к тому, что у нее было в руке?
– Нет.
– Ты уверен?
Вопрос несколько удивляет меня.
– Да, – отвечаю я. – Уверен. А что?
– Спасибо. – Он вздохнул. – Это всё.
Когда Бирк заканчивает разговор, я остаюсь сидеть с телефоном, прижатым к уху. Голова кружится, я пытаюсь сжать кулаки, но у меня не получается. Способность делать выводы никогда не была моей сильной стороной, я всегда слишком медленно и нелогично рассуждал. Вместо этого я блуждающим взглядом обвожу квартиру в поисках знаков чужого присутствия. Я уверен, что они существуют, что они прямо передо мной. Просто они не очевидны. Или просто я параноик. Снова гляжу на лампу в ванной комнате. Она вполне могла быть зажженной, когда я уходил. «Собрил» начинает действовать, в висках гудит. Ничего не происходит, и я открываю балконную дверь и прикуриваю сигарету.
Фамилия. Мне нужна ее фамилия. Это был бы еще один шаг вперед. Я звоню операторам на Кунгсхольмсгатан, и меня соединяют с комнатой Бирка, а потом переключают на его мобильный. Он принадлежит к тому типу полицейских, что отвечают на звонок, называя только свою фамилию.
– Это я, Лео.
– Правда? Лео, я еще не обедал, и у меня нет вре…
– Ребекка, – говорю я. – Ее звали Ребекка, с двумя «к», я думаю.
– Да, Ребекка Саломонссон, – вопросительно проговаривает Бирк. – Ты думаешь, мы этого не знаем?