Джуд не был виноват в этом, но Антон не мог не винить его, хотя обида была с примесью тревоги. Он чувствовал Дар Джуда на корабле на пути из Назиры. Раньше его Дар был громким и непреклонным, как буря. А теперь он дрожал как слабый ветерок. Он отговаривал себя спрашивать об этом Пенроуз несчетное количество раз. Новогардиец не знал, что именно Джуд рассказал остальным паладинам о действии Божьего огня. И если он хотел сохранить это в секрете, то Антон не станет его выдавать.

Антон снова сосредоточился на Пенроуз.

– Ты же знаешь, что мне предстало в видении. Тень закроет солнце. Шесть городов падут. Чума, буря огня, реки крови, потрескавшаяся земля…

– Да, я знаю, – резко сказала Пенроуз.

– И ничего, – добавил через мгновение Антон, – что бы подсказало, как не дать этому случиться.

– Способ есть, – возразила Пенроуз. – Должен быть.

– Все, что я видел, случится, – сказал Антон. – Если я и правда пророк, то это так работает, да? Пророчества всегда сбываются. Что-то грядет, Пенроуз, и избежать этого, изменить его или остановить нельзя.

– Чтобы заставить Тьму отступить, – сказала Пенроуз. – Вот слова из последнего пророчества Семи пророков.

– Или разрушить весь мир, – возразил Антон. – Кажется, эту часть ты все время забываешь.

Взгляд Пенроуз потемнел.

– А что ты знаешь о других пророчествах, Антон? О других пророках?

Антон пожал плечами. Вот впервые за столетие в этом мире появился пророк, и он почти ничего не знал о своих предшественниках. Это явно волновало Пенроуз и остальных стражей, но Антон не мог заставить себя переживать по этому поводу.

– Пойдем, – сказала Пенроуз, поворачиваясь на каблуках и направляясь к выходу со двора.

Антон подавил стон и последовал за ней.

Они шли по извилистой дороге через форт. Жизнь в Керамейкосе была неплохой – место была красивым, расположенным между гор и укутанным туманом окружающих его водопадов.

И тут было безопасно. В этом Антон был уверен. После почти семи лет постоянных поисков и добывания всего, что можно – еды, одежды, любви, – жизнь в месте, где ему не нужно было гадать, когда он поест в следующий раз, или решать, от чего он готов отказаться, чтобы заполучить место для ночевки, казалась совершенно другой.

Затылок Антона покалывало, когда они приблизились к краю форта, примыкающему к горе. Каменная лестница поднималась змейкой по скале. Боль перешла на шею, и в голове начало пульсировать. Он остановился и прижал руку к голове.

– Ты в порядке? – спросила Пенроуз и остановилась рядом с ним. В ее голосе слышалась тревога.

Антон втянул воздух в легкие.

– Просто болит голова, – удалось сказать ему. Он указал на каменные ступеньки. – Куда они ведут?

– К кругу камней, – ответила она.

Антон убрал руку от головы и вытянул шею, чтобы взглянуть вверх. Отсюда не было видно круга, но знание о том, что он там, заставило холодок пробежать по его спине.

Пенроуз нахмурилась, но пошла мимо лестницы, и вскоре они оказались у здания в горе. Тонкие колонны приветствовали их, каменные ступени вели к остроконечной арке, а она – в атриум. Выложенный стеклом потолок отбрасывал свет на бледный каменный пол.

– Где мы? – спросил Антон, когда Пенроуз подошла к каменным дверям и положила руку на выпирающий квадрат.

Двери застонали и распахнулись, открывая взгляду напоминающее пещеру помещение, вдоль стен которого стояли стеллажи высотой в три человеческих роста. Комнату наполнял мягкий янтарный свет, хотя окон не было. Вместо этого лучи солнца проникали через каждый мраморный кирпич в стенах.

– Это архивы Ордена, – ответила Пенроуз. – Здесь мы храним все документы, связанные с пророчествами Семи пророков – когда они были сделаны, их интерпретации, их результат.

Они вошли в комнату-пещеру, и Антон задумался, сколько людей посвятили жизнь записыванию мельчайших деталей этих пророчеств. Достаточно, чтобы заполнить все это помещение.

К ним подошла стройная женщина в темно-сером плаще. По пути она записывала что-то в свой журнал.

– Добрый день, – поздоровалась Пенроуз.

Женщина захлопнула журнал и взглянула на них.

Антон уже привык к взглядам жителей Керамейкоса – восторг с оттенком страха. Словно он не человек, а спаситель. Это напоминало ему, как с ним обращалась бабушка, – не как с ребенком, а как с инструментом, с помощью которого можно вернуть наследство семьи.

Это делало его еще более одиноким, чем когда-либо, более одиноким, чем когда он рос в семье, которая его не любила, более одиноким, чем когда он самостоятельно выживал на улицах.

– Ваш визит в архивы – честь для нас, – сказала архивариус, взяв себя в руки. – Что вы надеетесь здесь найти?

– Мы хотим узнать больше о том, кем были пророки, – сказала Пенроуз.

Антон отвел взгляд. Он хотел узнать больше о пророках – кем они на самом деле были, а это он вряд ли найдет в записях. Для Ордена пророки были непогрешимыми. Но он теперь знал, что это не так. Что истории – это всего лишь истории. Потому что он был пророком, и совсем не безгрешным.

Архивариуса, казалось, удивила эта просьба.

– С чего вы хотели бы начать?

Антон открыл рот, чтобы успеть ответить до Пенроуз.

– Я хочу узнать о несбывшихся пророчествах. Тех, что оказались ошибочными.

Архивариус уставилась на него, выражение ее лица изменилось. Шок и намек на злость.

– Есть только одно такое.

– Вы имеете в виду пророчество об императоре Василии? – спросил Антон.

– Вы его знаете, – это не был вопрос.

Это было единственное пророчество, не считая последнего, о котором он все знал. Его бабушка заставила его выучить слова, когда ему было шесть, она была уверена, что Антон его опровергнет. Чтобы доказать, что пророки ошибались, что наследство его бабушки переживет их.

Архивариус повела их по одному из проходов и протянула руку к полке, чтобы достать толстый коричневый манускрипт в кожаном переплете. Она передала его Антону.

– Это записи императора Василия. У нас есть оригиналы… ну, большая их часть.

Антон взял манускрипт и пролистал страницы. Начало было написано аккуратным новогардийским шрифтом, каждая секция была датирована. Кажется, они описывали различные военные планы и пометки, кто, если вообще хоть кто-то, из советников Василия был достоин доверия.

Антон пролистал до конца. Здесь текст был менее разборчивым, словно его писали дрожащей рукой, и прерывался внезапно. Дальше смысл написанного терялся. Аккуратные, методичные записи исчезли, и им на смену пришел бессмысленный бред.

Тень подбирается все ближе с каждым днем.