А может быть, где-то глубоко он нуждался и в большем?

Райли ехала по двухполосному шоссе, потягивая свой энергетик. Стояло тёплое солнечное утро, окна в машине были опущены и в воздухе витал аромат свежескошенного сена. Неприхотливые поля вокруг были усеяны точечками коров и овец, а с обеих сторон долины высились горы. Ей здесь нравилось.

Но она напомнила себе, что приехала сюда не за тем, чтобы расслабляться. Ей предстояла тяжёлая работа.

Райли свернула на разбитую гравийную дорогу и через пару минут оказалась на развилке. Она свернула в национальный парк, проехала немного и остановила машину на покатой обочине дороги.

Она вылезла и пошла по поляне в сторону высокого, крепкого дуба, который стоял к северо-востоку.

Вот это место. Здесь и было найдено тело Эйлин Роджерс, кое-как усаженное рядом с деревом. Они с Биллом были здесь вместе шесть месяцев назад. Райли начала мысленно воспроизводить картину.

Погода тогда значительно отличалась. Тогда была середина декабря, стоял ужасный мороз. Земля была покрыта тонким слоем снега.

“Вернись туда, – сказала она себе. – Вернись и почувствуй это”.

Она стала глубоко вдыхать и выдыхать, пока не представила, как её лёгкие заполняются обжигающе холодным воздухом. Она почти видела, как с каждым её дыханием образуются густые облачка пара.

Голое тело тоже замерзло. Было непросто определить, которые из телесных повреждений были нанесены ножом, а какие были трещинами ото льда.

Райли снова вызвала в памяти всю сцену, вплоть до каждой мелочи. Парик. Нарисованная улыбка. Пришитые веки. Искусственная роза, лежащая на снегу между раскинутых ног трупа.

Теперь, когда картинка в её голове стала достаточно яркой, ей нужно сделать то же, что и вчера – стать убийцей.

Она снова закрыла глаза, расслабилась и сделала шаг с обрыва. Она с радостью встретила знакомое головокружение, которое означало, что она проникает в голову убийцы. Вскоре она уже была с ним, внутри него, видела то, что видел он, чувствовала то, что чувствовал он.

Он ехал сюда в ночь, вовсе не будучи уверенным. Он с тревогой осматривал дорогу, беспокоился из-за льда под колёсами. Что, если он потеряет управление и соскользнёт в канаву? У него в машине труп. Его точно поймают. Нужно вести аккуратно. Он надеялся, что второе убийство будет проще первого, но и оно оказалось ужасной нервотрёпкой.

Он остановился прямо здесь. Он выволок тело женщины – уже обнажённое, предположила Райли. Но его уже сковало трупное окоченение. Об этом он не подумал. Это его расстроило, подорвало его уверенность. Что ещё хуже, он не мог чётко видеть, что делает, даже в свете фар, которые он направил на дерево. Ночь слишком темна. Он мысленно отметил, что в следующий раз нужно по возможности делать всё при дневном свете.

Он подтащил тело к дереву и постарался усадить его в позу, которую представлял в голове. Это получалось из рук вон плохо. Голова женщины склонилась влево и застыла от трупного окоченения. Он дёргал и поворачивал её, но даже после того, как он сломал ей шею, он всё ещё не мог заставить её смотреть прямо.

А как ему теперь правильно расставить ноги? Одна из них безнадёжно изогнута. Ему не оставалось ничего другого, как достать монтировку и сломать бедренную кость и коленную чашечку. Затем он повернул ногу так, как мог, но всё равно не остался удовлетворённым.

Наконец, он добросовестно обмотал ленту вокруг шеи, нацепил на голову трупу парик, положил розу на снег. После чего сел в машину и уехал. Он был разочарован и раздосадован. А ещё он боялся. Что, если он по своей неуклюжести оставил роковые улики? Он как одержимый прокручивал каждое своё действие в голове, но до конца уверен всё же не был.

Он знал, что в следующий раз должен сделать лучше. Он дал себе обещание.

Райли открыла глаза и позволила призраку убийцы растаять. Теперь она была довольна собой. Она не позволила страху пересилить себя и получила ценное представление о том, как убийца изучал своё дело.

Теперь она хотела узнать что-нибудь – хоть что-то – о первом убийстве. Она была уверена как никогда, что он убивал кого-то и раньше. Это была работа ученика, но всё же не дилетанта.

Как только Райли собралась повернуть и пойти обратно к машине, что-то привлекло её внимание на дереве. В том месте, где ствол раздваивался над её головой, мелькнуло что-то жёлтое.

Она обошла дерево и посмотрела наверх.

– Он был здесь! – охнула Райли. По её телу пробежал холодок, и она нервно обернулась по сторонам. Поблизости вроде бы никого не было. Зажатая среди ветвей дерева, на Райли смотрела обнажённая кукла со светлыми волосами, сидящая как раз в такой позе, которую убийца надеялся придать своей жертве.

Она вряд ли здесь давно – самое большее, дня три или четыре. Её не сдул ветер, и она не потускнела от дождя. Убийца видимо вернулся сюда тогда, когда готовился к убийству Ребы Фрай. Так же как и Райли, он пришёл, чтобы обдумать результаты своих трудов, сделать работу над ошибками.

Она сфотографировала всё на телефон и тут же отправила изображения в Бюро.

Райли знала, зачем он оставил куклу.

“Он просит прощения за свою небрежность”, – подумала она.

И обещает, что в следующий раз сделает всё хорошо.

Райли подъехала к особняку сенатора Митча Ньюбро, и, когда она его увидела, её сердце переполнил ужас. Расположенный на конце длинного, окаймлённого деревьями подъезда, он был огромным, официальным и пугающим. Ей всегда казалось, что с богатыми и высокопоставленными лицами ладить сложнее, чем с людьми, которые стоят намного ниже на социальной лестнице.

Она подъехала и припарковала машину на идеально круглой стоянке перед каменным особняком. Да, эта семья действительно богата.

Она вылезла из машины и направилась к огромным парадным дверям. Дверь на её звонок открыл приятный человек лет тридцати.

– Я Роберт, – сказал он. – Сын сенатора. А вы, вероятно, специальный агент Райли. Проходите. Отец с матерью ждут вас.

Роберт Ньюбро проводил Райли в дом, который тут же напомнил ей о том, как сильно она не любила все эти претенциозные дома. Дом Ньюбро был особенно велик и запутан, так что прогулка до того места, где бы их ни ждали сенатор с женой, была чересчур длинной. Райли была уверена, что то, что они заставляют гостей проходить такое неприятное расстояние, это своего рода методика запугивания, способ сообщения гостям, что жители этого дома слишком могущественны, чтобы идти им наперекор. Райли также поняла, что встречавшиеся повсюду мебель и декор в колониальном стиле выглядят ужасно.

Но больше всего её тревожили мысли о том, как будут развиваться события. Для неё разговоры с семьями погибших всегда давались тяжело – гораздо хуже, чем осмотры сцен преступления или даже трупов. Ей казалось, что при этом очень легко оказаться под влиянием человеческой скорби, гнева и смущения. Такие сильные эмоции влияли на её концентрацию и отвлекали от работы.