— И как это нам поможет? — спросил Гарри.

— Творец должен знать все о созданном им мире, — сказал Горлогориус. — По крайней мере он точно должен знать о ключах. Ведь он сам их создавал.

— Гм, — сказал Гарри. Его дико нервировало, что Горлогориус начал оперировать такими словами, как «может быть» и «должен знать». Потому что «должен знать» это не то же самое, что «знает». А «может быть» не то же самое, что «есть». Раньше Горлогориус никогда не действовал, опираясь только на предположения. Насколько Гарри был осведомлен, никогда.

А если Гарвин ошибался и Горлогориус сейчас ошибается вместе с ним? Если творцом окажется не обычный человек из другого мира, а какая-нибудь злобная сверхъестественная сила? Посмотрите на этот мир, подумал Гарри. Мог ли такое сотворить приличный человек? Вряд ли.

— Судя по твоему глубокомысленному «гм», твое любопытство удовлетворено, — сказал Горлогориус. — По крайней мере на данный момент. А посему предлагаю приступить к ритуалу.

— Поднимемся наверх? — спросил Гарри.

— Лучше выйдем на свежий воздух, — предложил Горлогориус.

При проведении тонких оккультных ритуалов волшебнику следует оставить себе свободу маневра. Для побега из рушащейся башни даже волшебнику потребуется определенное время. А с открытого пространства можно стартовать в любую сторону.

Четверо людей, из которых только один был более-менее уверен в правильности задуманного предприятия, вышли из башни на свежий воздух. Отыскав относительно ровную площадку, одну из немногих, которую орки еще не успели завалить стройматериалами, Горлогориус начертал на земле загадочную пентаграмму о восьми углах, вонзил в землю тринадцать сиреневых ароматических факелов и для пробы воззвал к демонам Нижнего мира.

Тотчас же посреди пентаграммы заклубился зеленый дым, а затем появилась уродливая фигура, принадлежавшая помеси козла, жабы и трехколесного велосипеда.

— Чего звали? — осведомился демон.

— Изыди, — досадливо поморщился Горлогориус.

— Не понял, — сказал демон. — Только явился, и тут же изыди. Зачем тогда тревожили?

— Для проверки.

— Могли бы просто сказать «раз, два, три», — сказал демон. — Вызывают, понимаешь ли, тревожат, а чего вызывают? Чего тревожат?

— У вас в Нижнем мире все такие занудные или нам просто исключительно повезло? — осведомился Мэнни.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил демон. — Или, может, тебе экскурсию в Нижний мир устроить?

— Изыди, — повторил Горлогориус. — У нас времени нет.

— А вот не изыду, — сказал демон. — Вызвали — теперь терпите.

— У них там в Нижнем мире очень скучно, — объяснил Гарри стрелку. — Любой вызов сюда является для них событием, о котором потом говорят столетиями, вот парень и пытается задержаться подольше. Типа кто ему поверит, что он здесь строил дворцы и сокрушал армии, если он отсутствовал всего пару минут?

— Он мог бы сослаться на нелинейность времени, — заметил Джек.

— На что? — спросил Гарри.

— В сказки о нелинейности времени у нас уже никто не верит, — отреагировал демон на реплику стрелка. — Как и в теорию относительности и идею о том, что мир покоится на трех китах. Все знают, что он базируется на четырех слонах.

— Изыди по-хорошему, — сказал демону Горлогориус. — Потому что ты все равно изыдешь, но тебе не понравится мой способ.

— Злые вы здесь, наверху, — сказал демон.

Между большим и указательным пальцами правой руки Горлогориуса проскочила молния. Так старый волшебник выражал свое нетерпение.

— Поддаюсь угрозе насилия, — сказал демон, побибикал в велосипедный звоночек и изошел.

— Весьма своевременно, — сказал Мэнни. — Уж полночь близится, создателя все нет…

— Э… — сказал Гарри. — Я все еще не уверен в правильности вашего решения. Даже если творец не всемогущ, то все равно достаточно силен. Сильнее нас всех. И ему не понравится, что его создания беспокоят его по пустякам. Мне бы не понравилось.

— Фундаментальный изъян твоих рассуждений заключается в том, что творец — не ты, — сказал Мэнни.

— И вообще, у него больше нет власти над нашим миром, — сказал Горлогориус. — Возьми, к примеру, художника и его картину. Когда картина закончена, к ней ничего нельзя прибавить. Или убавить. Когда картина закончена, она принадлежит народу, а не тому, кто ее нарисовал.

— Написал, — поправил Горлогориуса Мэнни.

— То есть художник не может прийти в музей с палитрой? — уточнил Гарри. — Или с ножницами? Или с баллончиком серной кислоты? Не представляю, что могло бы ему помешать.

— Например, охрана этого музея, — сказал Горлогориус.

— Фундаментальный изъян ваших рассуждений заключается в том, что наш мир — не картина, — сказал Мэнни. — Хватит болтать. Время произносить заклинание вызова. Ты уверен, что успеешь это сделать, Горлогориус?

— Конечно, — сказал Горлогориус, воздевая руки к небу. Молнии срывались уже со всех его пальцев, и зрелище получалось достаточно величественным. Горели и благоухали факелы, начертанная на земле пентаграмма светилась зловещим фиолетовым цветом, внезапно налетевший ветерок шевелил траву и волосы присутствующих. — Это довольно короткое заклинание.

Джек рефлекторно положил руки на рукояти револьверов. Конечно, пуля вряд ли поможет против могущественного оккультного существа, которого собирался вызвать Горлогориус, но такова уж сила привычки.

Гарри теребил волшебную палочку, Мэнни закусил нижнюю губу.

— Призываю творца! — возвестил Горлогориус, и десять молний из его рук вонзились в самое небо.

Гарри подумал, что со спецэффектами у волшебника все нормально, но вот само призывание не впечатляло. Слишком короткое.

Тем не менее заклинание срабатывало. Пламя факелов достигло двух метров в высоту, линии пентаграммы ярко засветились красным, а в середине заклубился белый туман, медленно принимавший окончательную форму.

Создатель?

Или очередной демон?

В магии ни в чем нельзя быть уверенным до конца, даже если заклинание творит сам Горлогориус.

А ну как эта штука окажется сверхъестественной и злобной и прямо сейчас поотрывает нам головы, доказывая неправоту теории Гарвина, подумал Гарри. Вот Горлогориус удивится!

Образ отчитывающегося о сотворенном им мире создателя никак не укладывался в голове молодого волшебника. Более абсурдным мог быть только образ творца, оправдывающегося за созданный им мир.

Щелчок пальцев Горлогориуса прозвучал как удар грома. Туман посреди пентаграммы исчез, оставив вместо себя фигуру с более-менее гуманоидными очертаниями. Фигура… хихикала.

От демона до творца один шаг.