Одна особо впечатлительная дамочка вообще едва не рухнула в обморок, но была подхвачена своим спутником. Спутник был тщедушным, дамочка — дородной, поэтому они рухнули вдвоем — не в обморок, на землю.

— Слушай, — обратилась я к своему спутнику. — Я, конечно, понимаю, что в прошлой жизни была не ангелом. Но почему от меня шарахаются даже малолетки? Они же меня знать не знают! У вас здесь что, ликой в принципе не жалуют?

Зерр дернулся и, с испугом на меня покосившись, уточнил:

— Вы это мне?

— Нет, вон той пробегающей мимо лошади! — съязвила я. — Да прекрати ты так трястись, не съем я тебя! Хотя и голодная.

Вот странно, а я ведь и вправду снова голодна. Не так зверски, чтобы наброситься на ненавистную редиску, но все же.

— Ликой весь простой люд опасается, — осторожно кивнув, подтвердил недоросль. — Вас контролировать невозможно. Вы хитрые, изворотливые, обидишь при одной жизни — вернетесь и отомстите в другой. Магия в вас есть, опять же никогда не знаешь, как она себя проявит.

Он снова опасливо покосился на меня, проверяя, не рассердилась ли я на такие слова.

— Ты продолжай, продолжай, — подбодрила я.

— К черным ликоям отношение особое. Считается, что вы… — он запнулся и скомканно закончил: — …что вы к тому же несчастья приносите.

Теперь я как никогда сочувствовала бедному черному коту, которому, согласно знаменитой песне, вечно не везет.

— Это же расизм! — возмутившись, фыркнула я. И, немного помолчав, спросила: — А лики обладают только кошачьими ушами и хвостом? Или есть, например, с собачьими?

Недоросль споткнулся.

— Ликои — кошки. — Его страх вытеснило удивление. — Простите… а вы правда ничего-ничего не помните?

Я неопределенно пожала плечами. С одной стороны, мне требовалась информация, а с другой — не хотелось расписываться в своей полнейшей неосведомленности.

— Простите, госпожа Акира, — расценив мое молчание как неудовольствие его вопросом, проговорил парнишка.

— Маргарита, — машинально поправила я. — Или Марго. Или Рита, если мы с тобой подружимся.

Зерр споткнулся вторично. Кажется, сама мысль о том, что можно завести дружбу с ликоем, не укладывалась у него в голове. И кто ж его такого пугливого на службу-то взял?

— Тебя самого-то как зовут? — поинтересовалась я, озираясь по сторонам и осматривая местные достопримечательности.

— Феорд, — запоздало представился он.

— Феорд… — задумчиво протянула я. — Можно звать Федей? Или тоже подождем, пока нас свяжут узы дружбы?

Я шутила, а недоросль испугался по-настоящему и поспешно закивал, выражая согласие и на Федю, и на Васю, и хоть на кота лысого.

Некоторое время мы шли в молчании, поскольку меня увлекло рассматривание города. Морегорье оказалось местом красивым, колоритным и каким-то по-особенному уютным. Здесь пахло южным ветром и морем, смолистой корой и цветущими деревьями. Все здания были аккуратными, выдержанными в едином стиле, вдоль тротуаров тянулись симпатичные клумбы, кое-где виднелись небольшие летние базарчики, какие обычно бывают в курортных городах. В палатках торговали деревянными бусами, разделочными досками и платками, разнообразными предметами декора и всякой мелочью вроде собственноручно изготовленных брелоков. Встречались и магазины, и кофейни, из которых тянулся умопомрачительный запах кофе — с горчинкой и легкими пряными нотками. На некоторых улицах меж зданиями просматривались горы, которые обступали город с двух сторон.

Если утром я замерзала, то сейчас было даже жарковато. Мощенные камнем дороги нагрелись, что я сполна ощущала босыми ногами. Надо бы обувью обзавестись, и чем скорее, тем лучше. А еще — найти хоть какой-нибудь источник дохода.

Кстати, об этом…

— Федя, — обратилась я, когда мы свернули на узкую улочку, — а у вас здесь есть фотоаппараты? Судя по тому, что в моем досье была фотка, должны иметься.

— Есть, — кивнул тот. — Но их только в специальных магазинах найти можно, и они — большая редкость.

— А большая редкость стоит недешево, — уловила я главное. — Так у вас здесь что, еще и техника развита? Может, еще и электричество имеется?

На этот раз Федя покачал головой отрицательно:

— Фотоаппараты и некоторые другие приборы к нам из другой грани попадают. Раз в пару лет граница между реальностями истончается и на один день можно переместиться туда и обратно. Вот у нас некоторые и перемещаются, а потом тащат с той стороны всякие штуковины. Только не все у нас приживаются. А элерич… эклерич… в общем, искусственный свет нам обеспечивает магия. Часто покупать ее, конечно, тоже недешево выходит, поэтому простой люд чаще свечами да керосиновыми лампами обходится.

Ого! Получается, у них здесь магия — это товар?

Как же все-таки жаль моего родненького Canona! Если фотоаппараты здесь такая большая редкость, на нем можно было бы неплохо заработать…

Погрузившись в свои мысли, я уже не замечала ничего вокруг, и из раздумий меня вывел голос Феди:

— Вот и пришли.

Да-а, не так я себе представляла сгоревший дом, совсем не так…

В одной из прошлых жизней я явно не бедствовала, потому что дом, несмотря ни на что, выглядел внушительно. Двухэтажный, сложенный из серого камня, с добротным крыльцом, не развалившимся за столько лет, и прилегающим к нему немаленьким, заросшим высокой травой и сорняками участком. Ведущая к крыльцу дорожка и та заросла. Мастерская с улицы не просматривалась — видимо, находилась на заднем дворе.

Замерев у поскрипывающей на ветру калитки, я смотрела на свое жилище и силилась что-нибудь вспомнить. Ну должна же я почувствовать хоть что-то, оказавшись в том месте, где прожила не один десяток лет? Но ничего, вот совсем-совсем ничегошеньки не казалось знакомым. Никаких ностальгических чувств и даже захудалого дежавю.

— Ну, я пойду, госпожа Акир… Маргарита.

Отпускать от себя ценный источник информации, безропотно и подробно отвечающий на все вопросы, мне очень не хотелось. Поэтому я попросила Федю ненадолго задержаться, и это «ненадолго» вылилось в добрый час.

Сперва я осмотрела дом. Если снаружи он казался вполне себе ничего, то внутри все обстояло куда печальней. Вместо мебели — мусор, стены, потолок и пол черные, как мои волосы, еще и запах противный — пыли, плесени и горького пепла, чей душок намертво въелся в эти стены. Подниматься на второй этаж по наполовину разрушенной лестнице я не рискнула.

Вердикт, который я вынесла: дом для жилья непригоден. Но может стать пригоден, если вложить в него немаленькую такую сумму, которой у меня нет. Да что там, у меня сейчас и на сомнительные беляши, от которых я всегда воротила нос, денег нет…

Пройти к мастерской оказалось не так-то просто. Пробираясь сквозь разросшиеся и достающие до колен сорняки, я больше всего боялась наступить на какую-нибудь змеюку и нацеплять клещей… брр, гадость!