– Последний заказ был из Совета Федерации.

– Герман, нам надо срочно избавиться от этой папки! – Таня выглядела еще более испуганной, чем часом раньше, в метро.

– Я знаю… – вздохнул Редников. – Надо передать ее по адресу, который здесь указан… – И он посмотрел на обложку.

– Ты что, дурак?! – завизжала Таня.

– Почему? – растерялся Герман.

– Ты соображаешь, что в ней?! Ты видел, чьи там фамилии?!

– Видел…

Редников и сам находился в полушоковом состоянии.

– Ты разве не понял, чем, оказывается, занимались эти люди?! – Не унималась Таня. – Они… Они… – Ее голос поднимался все выше и выше, и Герман не выдержал.

– Да замолкни ты! – рявкнул он.

Таня осеклась и изумленно посмотрела на него:

– Что?…

– Замолкни, говорю!

– Как ты со мной разговариваешь!… – захлопала глазами девушка.

– Вот так и разговариваю! – Редников встал с дивана. Он вдруг показался ей высоким и мужественным.

– Что ты орешь на весь дом? – уже тише произнес Герман. – Хочешь, чтобы все тебя услышали?

Таня испуганно посмотрела на него и, сжав коленки, стала нервно покусывать ногти.

– Я боюсь… – плаксиво сказала она.

Вдруг у нее появилось желание выгнать этого Редникова с проклятой папкой. Зачем она вообще привезла его к себе домой? Однако намерение выставить Германа за дверь затихло, так и не успев разгореться.

Во– первых, ей все еще было страшно, и она хотела, чтобы кто-то находился рядом. А во-вторых, что стало для нее полной неожиданностью, Редников начинал ей нравиться. Этот худой синий сморчок вдруг повел себя вовсе не так, как она предполагала. Он не бросил эту папку, не убежал, а наоборот -спокойно проводил ее до дома, он… Да он не такой уж слюнтяй, в конце концов!

– Хочешь чаю? – неожиданно спросила она.

Герман посмотрел на нее и, улыбнувшись, сказал:

– Да.

Грязнов достал из стоявшего у стены шкафчика бутылку коньяка, взял чистый стакан и налил Олегу:

– Вперед.

Старлей выпил.

– Итак, ты понял? – стоя перед ним, сказал Грязнов. – Сам пока ничего не предпринимай!

– Но я… – начал Олег.

– Я сказал – ничего!

– Есть, товарищ генерал-майор… – кисло согласился старлей.

– Если будешь нужен, к тебе обратятся… – Грязнов потер лоб. – Но сам не лезь! – еще раз сказал он.

– Ясно… – Олег встал с кресла. – Разрешите идти, товарищ генерал-майор?

Начальник МУРа посмотрел на Олега и похлопал его по плечу:

– Крепись, старлей… – Потом генерал шумно выдохнул и сказал: – Иди…

Турецкий открыл дверь в кабинет Меркулова и застал своего шефа смотрящим в окно.

– Я так и знал, что ты еще не уехал! – сказал Александр.

Константин Дмитриевич повернулся. На его лице изобразилось удивление:

– А что ты тут делаешь-то? Я ж тебя отпустил.

Турецкий прошел на середину кабинета, помахивая полиэтиленовым пакетом. На ходу запустив в него руку, он остановился у длинного стола для заседаний и выложил один за другим три крупных лимона.

– Ну? – спросил Меркулов.

Турецкий молчал.

– Понял, – сказал Меркулов и достал из тумбочки запечатанную бутылку коньяка.

Александр взял графин и по-простецки сполоснул лимоны над вазой с цветами.

– Дай, пожалуйста, тарелку и нож, – попросил он хозяина кабинета.

Через пять минут они сели друг против друга и махнули по первой.

– Ну? – опять спросил Меркулов.

– Слушай, – начал Турецкий, – мне сегодня Славка звонил…

Таня и Герман прошли на кухню, где девушка поставила на плиту чайник. Пока он грелся, молодые люди сели за небольшой круглый столик. Таня достала чашки, плеснула заварки и выложила на тарелку хрустящее печенье из разноцветной пачки.

Герман задумчиво следил за ней.

– Ой, у тебя ресничка! – вдруг сказала девушка. – Угадай, с какой стороны.

Редников чуть задумался и ответил:

– С левой.

– Правильно! – Она подалась вперед и очень осторожно коснулась пальцами уголка глаза Редникова. Потом отвела руку и сказала: – Вот она! Теперь загадай желание!

Герман загадал.

Таня оттянула ему ворот футболки и бросила туда ресничку.

– Теперь сбудется! – улыбнулась она.

Редников видел, что отношение к нему девушки стало другим. «Только бы оно снова не поменялось…» – именно это желание он и загадал несколько секунд назад.

На плите засвистел чайник, Таня встала, сняла его и налила в чашки кипяток.

– Сколько тебе сахара? – спросила она Германа.

– Два куска.

Таня взяла щипчики, опустила их в сахарницу и бросила в редниковскую чашку белые кубики.

– Приятного аппетита, – сказала Таня, подвинула ему печенье и снова улыбнулась.

Герман был на седьмом небе.

«Только бы все так и шло… – снова подумал он. – Главное – не упустить ее расположение…»

– Может, ты все-таки выбросишь эту папку?… – вдруг мягко произнесла Таня и внимательно посмотрела на него.

Когда Константин Дмитриевич и Александр ополовинили бутылку, в дверях показался Грязнов.

– О! – удивился Меркулов. – Легок на помине!

Вячеслав покосился на Турецкого и с деланым смирением произнес:

– Пустите?

– Заходь! – махнул ему Константин Дмитриевич и отодвинул стоящий рядом с собой стул: – Садись!

Грязнов сделал несколько шагов вперед, опустился на предложенное место и осмотрелся. Недалеко от него, на стеклянном подносе, стоял графин, окруженный перевернутыми стаканчиками. Грязнов взял один из них и поставил перед собой.

– Сань, налей ему, – сказал Меркулов.

Турецкий плеснул Вячеславу коньяка, и тот мгновенно его выпил. Потом взял с тарелки лимонную дольку и с аппетитом съел.

– Саня сказал, что ты ему звонил… – начал Меркулов.

– Погоди, – вдруг перебил его Грязнов. – У меня есть кое-что новенькое…

– Ну так что? – еще раз спросила Таня. – Ты выбросишь папку?

Редников понял, что если он сейчас ошибется, то не простит себе этого никогда в жизни. И он, кажется, понимал, как ему надлежит действовать.