— Мечтаю принять душ.

— А уж как я мечтаю о том, чтобы ты приняла душ!

Когда они спустились вниз, Ева позвонила в управление и распорядилась направить в дом двенадцать две бригады для поиска электронных устройств. То ли ей показалось, то ли она и вправду услышала хрипловатый женский смех, прежде чем закрыла и опечатала дверь, но она оставила это без внимания.

Дома Ева приняла душ, натянула теплый и удобный спортивный костюм и только тогда вспомнила о том, что хотела съесть пару кусков пиццы за своим рабочим столом.

Она направлялась к своему домашнему кабинету, когда услышала голос Бобби Брэй, напевающий культовую песню:

Я разбита и истекаю кровью,

И все же я прошу, я умоляю,

Вернись и исцели мое сердце,

Вернись и исцели мое сердце…

Сердце Евы гулко застучало в груди, и она одним прыжком преодолела расстояние до двери. Если не считать жирного кота Галахада, дремавшего в кресле-кровати, ее кабинет был пуст.

Прищурившись, она посмотрела на приоткрытую дверь, соединявшую ее кабинет с кабинетом Рорка. Он сидел за письменным столом, а голос Бобби, исполнявший главную песню ее первого альбома, снова зазвучал из колонок музыкального центра.

— Пытаешься дурить меня?

— Нет, — усмехнулся Рорк. В ответ на испепеляющий взгляд Евы он лишь пожал плечами. — Я хотел поближе познакомиться с нашим призраком. Она родилась в Луисвилле, штат Кентукки. Если верить ее официальной биографии, она ушла из дому в шестнадцать лет и перебралась в Хейт-Эшбери, как делали многие ее сверстники в то время. Она пела в клубах, главным образом за еду и ночлег, моталась по разным местам, потом стала выступать с группой под названием «Голубка», где, судя по всему, выделялась как роза среди сорняков. Выступала на подпевках у нескольких известных артистов того времени, затем познакомилась с Хопкинсом в Лос-Анджелесе.

— На свое несчастье. Ты можешь это выключить?

— Выключить музыку, — приказал Рорк, и голос Бобби стих. — Ее голос тревожит тебя, — продолжал он. — Почему?

— С чего ты взял? — возразила Ева. «Правильнее было бы сказать, что от ее пения у меня мороз по коже», — подумала Ева. Но она не собиралась разделять сложившееся представление о Бобби Брэй или о доме номер двенадцать.

— Бобби Брэй — это часть моего расследования, хотя ее убили чуть ли не за полвека до моего рождения, — добавила она. — Теперь она моя, так же, как и Хопкинс. К тому же для меня она представляет интерес как возможный мотив убийства Хопкинса-младшего.

— Вот я и подумал, что ты захочешь узнать о ней как можно больше.

— Само собой, но для этого мне не обязательно слышать ее голос. — «Он рвет мне душу, — призналась себе Ева, — он пугает меня». — Я собираюсь заказать пиццу. Ты присоединишься?

— Да. — Рорк встал и последовал за Евой на кухню, примыкавшую к ее кабинету. — Ей было двадцать лет, когда Хоп подобрал ее. Тогда ему было сорок три года. Тем не менее прошло еще два года, прежде чем вышел ее первый альбом, где он выступил в роли продюсера и, вероятно, сам подобрал ей песни. За это время она выступала на сцене, но только в тех заведениях, которые принадлежали Хопкинсу.

— Значит, он был ее продюсером?

— Фактически она была его собственностью. Наивная девушка — она принадлежала к поколению, которое гордилось своей свободой и независимостью от собственности и богатства. Зрелый и опытный Хопкинс нашел ее, раскрутил и, я думаю, удовлетворил ее аппетит к наркотическим зельям.

— Пять лет она пробивалась в жизни сама. — Ева потратила около пяти секунд на выбор пиццы и сделала заказ. — Вряд ли она была такой уж наивной.

— Сразу видно, что ты не ее сентиментальная поклонница и не ее биограф. Тем не менее я утверждаю, что Бобби была наивной во всем, что касалось контрактов, авторских отчислений, бизнеса и финансов. А Хопкинс был профессионалом. Он выступал как ее агент, менеджер и продюсер в одном лице.

— Но у нее был талант, — возразила Ева, раскладывая салфетки. — Она была молодой и привлекательной. Возможно, ее сверстники и заявляли о своем презрении к деньгам, но если она получала много денег и ощущала их власть, то могла желать большего.

— Согласен. В 1972 году она рассталась с Хопкинсом на несколько месяцев и отовсюду исчезла. Надо думать, это одна из причин, позволивших Хопкинсу выйти сухим из воды после ее убийства три года спустя. Один раз она уже сбежала от него, почему бы не повторить этот ход снова?

Рорк встал из-за стола и выбрал бутылку вина в баре за стенной панелью.

— Возвращение Бобби было громким, с бесконечными вечеринками, клубами, сексом и наркотиками. Ее новый альбом имел большой успех, и она на полгода отправилась в мировое турне. Снова секс и наркотики, плюс три премии «Грэмми». Она приступила к записи следующего альбома, когда вдруг исчезла.

— Хоп должен был получать процент с ее прибылей. — Ева принесла пиццу и разложила ее по тарелкам.

— Как ее менеджер и продюсер, он получал самый лакомый кусок.

— Опять-таки глупо резать курицу, несущую золотые яйца.

— Страсть в сочетании с наркотиками может приводить к чрезвычайно глупым поступкам.

— Во всяком случае, он был достаточно умен, чтобы скрыть убийство и сохранять тайну все эти годы. В итоге его внук расплатился за это. Почему? Третий Хопкинс еще не появился на свет, когда произошло первое убийство. Если это месть…

— Месть, как ты знаешь, — это блюдо, которое подают холодным, — заметил Рорк, разливая вино.

— Убийца наверняка имел связь с предыдущим преступлением и с действующими лицами из той, прошлой жизни. Материальную, эмоциональную или физическую, а может быть, все вместе.

Ева взяла кусок пиццы, за которым потянулись нити расплавленного сыра, и ловко намотала их на треугольник.

— Если дело в деньгах, то кому это выгодно? — продолжала она. — Главным наследником нашего Хопкинса является сын, но у него есть алиби, и в любом случае после выплаты долгов ему достанутся жалкие гроши. Возможно, дело в том самом предмете, который Хопкинс должен был принести в дом номер двенадцать, где его уже поджидал убийца. Но если это прямая сделка, то зачем готовить сценические декорации, зачем устраивать для нас целое представление сегодня вечером?

Рорк молчал. Ева некоторое время задумчиво жевала, а затем спросила:

— Ты ведь всерьез не веришь, что мы видели настоящего призрака?

— Ты ведь всерьез не веришь, что реальный убийца восемьдесят пять лет прятался в этом доме и досаждал его владельцам? Что может быть более логичным, чем присутствие беспокойного и потревоженного духа?

— Мертвецы не могут быть беспокойными. Они мертвы. — Ева подняла бокал вина. — Отплатить за них — моя работа.