Перевал Лао-Па-Син находился в двух тысячах миль к востоку от Ильказара, будучи единственной дорогой, позволявшей преодолеть двойную горную цепь – Костяные Столбы и Небесные Столбы. К западу от него располагались города-государства, мелкие королевства и обширная империя Ильказара. На востоке простирался Шинсан, Империя Ужаса, внушавшая страх из-за царивших там чар и веры в зло. Вдоль западных склонов гор раскинулись плодородные Форсенские степи, словно созданные для пастбищ. Однако бесполезно было искать на них племена кочевников – слишком близок был Шинсан…

Через много месяцев после того, как Вартлоккур покинул Ильказар, весенним днем с перевала Лао-Па-Син спустился верхом двенадцатилетний мальчик, нисколько не похожий на жителей Шинсана. Его белая кожа, характерная для людей с запада, потемнела от солнца, но не обладала янтарным оттенком, свойственным жителям востока. Лицо его выражало смешанные чувства – страх, который вызывало прошлое, и надежду на лучшее будущее. Преодолев перевал, мальчик остановился, чтобы убедиться: его пропуск на свободу все еще при нем. Достав из седельной сумки пергамент, он развернул его и вгляделся в слова, которые не мог прочитать.

Королю и чародеям Ильказара: вспыхнет гнев мой, и погублю вас мечом, и жены ваши станут вдовами, а дети ваши сиротами.

Вместо подписи – лишенный каких-либо черт овальный символ.

Послание не вызвало особого интереса в Ильказаре – лишь пересуды насчет наглости отправителя, но ни капли страха. Посланник не назвал страны, откуда он прибыл.

Год спустя еще один юноша с испуганным взглядом, мчавшийся так, словно за ним гнался сам дьявол, принес следующее письмо:

Королю и чародеям Ильказара, осудившим по ложному обвинению женщину по имени Смирена: «Кто сеет ветер, пожнет бурю».

На этот раз послание было подписано не только пустым символом, но и стилизованной маской смерти и вызвало куда больше домыслов, нежели предыдущее, поскольку гонец признался, что прибыл из Шинсана. Из архивов извлекли историю дела Смирены. Ее сын избежал участи ведьмы! Страх пронзил сердца жителей города, повсюду шептали о древнем пророчестве.

Но ничего не случилось, и вскоре обо всем забыли – пока не прошел еще год и не прибыл третий посланник, а за ним следующий, и так происходило год за годом, пока король и чародеи не поверили. Они наняли убийц – даже могущество чародеев Ильказара не могло пробить магический щит, охранявший Шинсан, – но те сбежали по дороге. Никто не был настолько глуп, чтобы отправляться в Шинсан.

Что толку от богатств в день гнева?

Под двенадцатым посланием виднелось двенадцать символов, и каждый нес в себе грозное обещание. Король и чародеи изо всех сил пытались убедить друг друга, что их власти и могущества хватит, чтобы отдалить любую угрозу.

На тринадцатый год Шинсан покинул еще один юноша, и глаза его были столь же полны страха, как и у предшественников. Преодолев Форсенские степи, он остановился в Некремносе на берегу реки Роэ. Как в городе, так и в восточной части степи ему часто встречались легионы Ильказара. Некремнос был протекторатом империи, и признание ее верховной власти являлось альтернативой кровавой, обреченной на поражение войне. Мощь Ильказара, основанная на сочетании магии и военного совершенства, оставалась непобедимой.

Птотор Лысый, король Некремноса, был умнее, чем подозревали его подданные. Он прекрасно знал о тяготеющем над Ильказаром пророчестве и предвидел, что судьба нанесет удар еще во времена его правления.

Вартлоккур пообщался с королем, поговорив с ним о закате империй.

В Шемерхане он обнаружил разрушенный город, осажденный гарнизоном захватчиков. Жители его голодали, вынужденные прилагать все усилия, чтобы выплатить наложенные Ильказаром контрибуции. Вартлоккур встретился и с его королем, а затем отправился в Гог-Алан.

Город тоже оказался завоеван, и положение в нем было еще хуже, чем в предыдущем. За то, что он слишком долго давал отпор захватчикам, его лишили всяческой чести и достоинства. Когда-то гордые жители не имели теперь права ни на какую часть своих доходов, кроме того, что могли заработать их женщины, удовлетворяя похоть вражеских солдат. И на этот раз Вартлоккур сперва поговорил с лишенным реальной власти королем, после чего поехал дальше.

Преодолев перевал к западу от Гог-Алана, он направился на юг, вступив на территорию Джебала-аль-Альф-Дхулкварнени, мертвой части мира, которой не владел ни один король. Наконец он добрался до долины Себиль-эль-Селиб, что означало Крестный путь, где первый король-император Ильказара поймал в ловушку и распял на крестах тысячу мятежников из числа знати. Там он поставил лагерь и занялся приготовлениями.

Несколько дней спустя он вошел в город, которому был обязан жизнью и немалой болью. У ворот ему навстречу вышли чародеи, ожидавшие ежегодного послания, которое, однако, на этот раз гонец не собирался передавать никому, кроме самого короля. Послание требовало смерти на костре для Вилиса и семи раз по семь чародеев Ильказара в качестве покаяния за преступление, совершенное над Смиреной. Как и следовало ожидать, требование отвергли. Послание заканчивалось обещанием голода и мора, землетрясений и небесных знамений, появления многочисленных, как звезды на небе, врагов, а на печати стояло число «13».

Печать так и оставалась загадкой. Однако, заметив мистическое число, чародеи пришли к выводу, что врага следует искать среди них. Они обыскали весь город, но он уже исчез. Они перетряхнули всю империю, но все равно ничего не нашли. С тех пор страх стал постоянным участником их совещаний, однако так ничего и не произошло. По крайней мере, не сразу.

Падение Ильказара описано в «Чародеях Ильказара» – сомнительной правдивости эпосе о последних днях короля Вилиса, наверняка содержащем множество преувеличений. Начинается он следующими словами: «Ах, каким одиноким стал столь многолюдный город! Как похож он на безутешную вдову, когда-то величайший среди всех городов!»

На границы империи хлынули варвары. Мятежи охватили вассальные государства. Странная эпидемия деморализовала войско, сокращая ряды. В небе взорвалась и погасла звезда. В самом Ильказаре видели дракона, пересекшего в полнолуние лунный диск. Никогда не случавшаяся в это время года буря уничтожила флот на море Котсум. На западном побережье не давали покоя тролледингские пираты.

Слова песни гласят: «Она плачет и плачет посреди ночи, на лице ее слезы, но никто из друзей ее не утешит… [строка утрачена]…и стали они врагами».

Мятежи в вассальных государствах перешли в открытый бунт. Целые армии оказались побеждены, застигнутые врасплох. Ростовщики из Ильказара жаловались, поскольку не получили назад долги, которые они предоставили империи. Те, кто делал свое состояние на торговле награбленным, ворчали, поскольку новых завоеваний больше не было. Запасы подходили к концу, и люди роптали.

Король, как это свойственно политикам, пытался сдержать недовольство, выступая с очередными речами. Он обещал невозможное, в которое, однако, верил…