Но увы, чтобы заслужить народную любовь, требовалось нечто большее. Даже если бы моя мать была лучшей правительницей на свете, она не могла бы рассчитывать на слишком большую популярность из-за своего итальянского происхождения.

В домах, окружавших Королевскую площадь, жило много знатных дворян – и все они имели великолепные сады, где деревья были искусно подстрижены в форме удивительнейших фигур, а прекрасные скульптуры и искрящиеся фонтаны являли собой незабываемое зрелище.

– Поглядите, какой замечательный город мы вам подарили! – говорила людям моя мать.

Но народ по-прежнему терпеть ее не мог и возмущался стремительным взлетом Кончини.

Как раз в это время в детской и появилась Мами, чтобы помочь своей матери управляться с королевскими малышами. Под малышами подразумевались в основном мы с Гастоном, поскольку Кристине было уже девять лет и она считала себя вполне самостоятельной особой.

Мами не показалась мне взрослой, хотя в то время я считала стариками всех, кому перевалило за четырнадцать. А ей было даже немного больше, но я полюбила ее с первого взгляда.

Она была весела, безмятежна, полна здравого смысла – и не обращалась со мной как с малым ребенком, в отличие от большинства других людей. Ей я могла задать любой вопрос, не боясь показаться глупой и наивной.

Затем появилась Анна, новая королева, которой было только тринадцать и которая поэтому еще не могла стать моему брату настоящей женой. С ней я тоже вела долгие беседы.

Мы с Анной любили друг друга – но, конечно же, не так, как я любила Мами. Анна слегка важничала и кокетничала, напуская на себя жеманный вид, но мне нравилось то, что она не была умна и вряд ли когда-нибудь испытывала желание заглядывать в книгу. Анна была ленива и делала все, чтобы уклониться от занятий, зато обожала петь и танцевать. Мы часто обсуждали с ней балеты, танцевали и пели вместе; пользуясь любым удобным случаем, она с наслаждением пускалась в пляс со мной и Гастоном.

Так, с появлением Анны и милой Мами в жизни моей произошли долгожданные перемены. Дни, казалось, наполнились радостью. Я совсем не замечала туч, сгустившихся над страной.

Затем с помощью Мами я начала кое-что узнавать о том, что творится за стенами детской.

– Вам не следует оставаться в неведении, – заявила Мами. – Грядут великие события, и как дочь короля вы, возможно, сыграете в них свою роль.

Это заставило меня почувствовать свою исключительную значимость.

Именно тогда Мами рассказала мне о том, что отец мой был убит, а мать стала регентшей, каковой, без сомнения, и останется до тех пор, пока мой брат Людовик не сможет взять бразды правления в свои руки.

– Когда же это произойдет? – спросила я. – Бедный Людовик. Он не очень-то похож на короля.

– Это может случиться быстрее, чем вы думаете, – заметила Мами.

Она поджала губы и напустила на себя загадочный вид, заговорщицки поглядывая по сторонам. Это было в духе Мами. Она создавала интригу рассказа и окружала ее тайной, разжигая во мне интерес.

Помню, как я крепко обняла Мами – видимо, это произошло месяцев через шесть после ее появления в наших покоях – и заставила пообещать, что она никогда меня не покинет.

Она нежно погладила меня по голове, прижала к груди и принялась укачивать, как маленького ребенка…

– Я не уйду, пока меня не прогонят, – пообещала она.

Несмотря на все свои захватывающие истории, Мами была реалисткой.

– Возможно, настанет день, когда мне придется уйти, – сказала она, – но сейчас… мы в безопасности. Не думаю, что кто-нибудь захочет разлучить нас. По правде говоря, моя мать считает, что я очень полезна здесь, в детской.

– Гастон тоже тебя любит, – горячо заверила я Мами. – И Кристина… хотя этого и не показывает… Не то что я!

– Бедная Кристина! Она постоянно думает о принцессе Елизавете и боится, что однажды с ней самой произойдет то же, что и с ее сестрой.

– А это произойдет? – взволнованно осведомилась я.

Мами медленно кивнула головой.

– Почти наверняка, – промолвила она. – Принцессы, как правило, выходят замуж.

– Я тоже принцесса… – прошептала я.

– Но маленькая. Вам нужно еще долго расти. – Она успокаивала меня, однако я знала, какое будущее меня ждет, хотя пока оно и кажется таким далеким… Но настанет день, когда судьба моя решится, ибо так случается со всеми принцессами.

– Мы всегда будем вместе, – пылко вскричала я.

А Мами не стала этого отрицать.

Она изменила всю мою жизнь. Конечно, жизнь моя в любом случае изменилась бы вскоре после бракосочетания Людовика, но Мами привнесла в нее нечто прекрасное. В первый раз я осознала, как нуждаюсь в матери – в ком-то, кто заботился бы обо мне, кто ворчал бы на меня время от времени, рассказывал бы мне о жизни, утешал бы меня, когда я плачу; в ком-то, кто стал бы для меня самым близким человеком на свете – и любил бы меня всей душой. Я чувствовала, что подобные отношения начинают складываться у нас с Мами. Странно, но только тогда я поняла, как мне не хватало материнской любви и заботы.

Благодаря ей я стала многое узнавать. Она рассказывала, что происходит в городе и во дворце. Не важно, что это казалось, а порой и было немного пугающим – в изложении Мами все всегда звучало захватывающе.

– Кто такой Кончини? – спрашивала я, и она не отмахивалась, не говорила, что это меня не касается и что я узнаю обо всем, когда стану старше; нет, Мами мне отвечала.

Когда моя мать прибыла во Францию, она привезла с собой итальянцев. Это было неизбежно. Как правило, доставив в чужую страну юную принцессу, ее свита уезжала обратно, однако Мария Медичи кое-кого оставила при себе, и многие утверждали, что тем самым Франции был нанесен непоправимый урон.

– Она привезла с собой Элеонору Галигаи, – рассказывала мне Мами. – Та была дочерью ее няни и росла вместе с будущей королевой. Оказалось, что они очень привязаны друг к другу… ну, как сестры.

– Прямо как мы… как я и ты, Мами, – вставила я.

– Да, – согласилась Мами. – Вроде того… Итак, когда ваша мать отправилась во Францию, чтобы выйти замуж за короля, она отказалась расстаться с Элеонорой Галигаи и взяла ее с собой. Затем, желая как-то пристроить свою подругу, государыня выдала ее замуж за человека, к которому и сама относилась весьма благосклонно. Это был еще один итальянец, явившийся вместе с ней во Францию, Кончино Кончини. Он был сыном нотариуса из Флоренции, и ваша мать сделала его своим секретарем. Кончини и Элеонора поженились и, будучи в такой милости у королевы, решили, конечно же, не упускать своего.

– И им это удалось? – спросила я.

– Моя дорогая принцесса! Удалось – да еще как! Кончини стал маршалом д'Анкром. Вы его знаете.