Стефани так и подмывало сказать, что Честер Сэквилл вовсе не ее босс, но приходилось держать язык за зубами. С того злополучного вечера в понедельник упоминать об этом человеке было опасно…

А что еще будет, когда она начнет в открытую встречаться с Сэквиллом? Однако посвящать подругу в свои коварные планы Стефани пока не намеревалась.

Честер явился в пятницу, поздним вечером. Ушедшая в работу с головой Стефани опомнилась лишь тогда, когда мягкие и теплые губы коснулись ее шеи.

— У тебя такие завитки на затылке, — прозвучал нежный мужской голос. — Я не смог удержаться…

Стефани резко подняла голову от пишущей машинки, обернулась… и нашла в себе силы одарить Честера манящей улыбкой.

— А противостоять искушению не в твоих правилах, не так ли?

— Но это было так заманчиво… — Высокий, стройный и совершенно сногсшибательный в серебристо-сером костюме, он глядел в ее доверчиво поднятое лицо и не сомневался: рыбка клюнула. — Ты из головы у меня не шла все эти дни.

— Да неужели?

— Именно так. И вообще ты моя главная проблема в течение последних двух недель. Один-единственный взгляд твоих зеленых глаз — и я повержен!

— Бедненький, — сочувственно вздохнула Стефани.

— Впрочем, давно пора. — Честер помолчал. — Что же до уик-энда…

— Твоя матушка сообщила мне, что ты намерен пригласить меня в гости, — перебила она его.

Если он и был обескуражен, то с успехом это скрыл.

— Просто она спросила меня, что я собираюсь делать в выходные, и мне пришла на ум эта идея. Но если тебе не хочется в гости, можем придумать что-нибудь другое…

Стефани посмотрела на него — выглядел Честер слегка утомленным, даже щеки чуть ввалились — и ощущала, как тает ее решимость. Близость этого человека обостряла все ее чувства, откуда-то изнутри поднимался жар, руки и ноги мгновенно слабели.

Вдруг Честер шагнул к ней, обнял за плечи и прижал к себе. Тепло его ладоней проникало сквозь тонкую ткань блузки. Как и в первый раз, губы его сначала лишь едва коснулись ее губ, словно дразня. И Стефани поняла, что не стала бы сдерживаться, даже будь это в ее силах. Она была во власти острейшего чувственного наслаждения, и все трезвые мысли разом покинули ее.

На миг ей почудилось, будто они стали единым целым. Проникнув между ее губ, язык Честера творил чудеса… Стефани со всей данной ей от природы страстью отвечала на поцелуй, с наслаждением вдыхая легкий запах одеколона, смешанный еще с чем-то. Когда рука Честера скользнула к вырезу блузки, она не воспротивилась — слишком сладки были касания искусных пальцев. Лишь когда он принялся одну за другой расстегивать пуговки, рассудок стал мало-помалу возвращаться к Стефани. Для начала довольно, твердо сказала она себе. Нельзя терять головы, если хочешь выиграть. Она слегка отстранилась, силясь унять бешеное биение сердца.

— Твоя мать может войти…

Надо отдать ему должное: Честер не стал прекословить, даже сам застегнул одну из крошечных пуговок и выпустил Стефани из объятий. Если он и был раздосадован, то не дал этого почувствовать.

— Не думаю, чтобы она была бы сильно шокирована, но, наверное, ты все-таки права. Сейчас не время и не место… — Некоторое время он глядел на Стефани, потом ласково — ах, как ласково! — пригладил ее растрепавшиеся волосы. — Ты так и не ответила: поедешь со мной в выходные?

Была не была, решила Стефани.

— Семейная вечеринка у твоих друзей — прекрасная мысль. Но мне было не слишком приятно узнать, что я куда-то еду с тобой, прежде чем ты сам мне об этом сказал.

— Прими мои искренние извинения, — склонил голову Честер. — Я — хам.

И еще какой! — подумала Стефани. Но, похоже, голубчик, ты и впрямь попался на удочку, восприняв мое согласие как нечто само собой разумеющееся. Еще бы, ты не приучен женщинами к отказам!

— Как мы договоримся? — спокойно спросила Стефани.

— Я заеду за тобой в восемь. До усадьбы Тревисов около часа езды.

— Хорошо… — И она вернулась к прерванной работе. — Прости, но мне нужно закончить.

— Не стану мешать. Пойду поздороваюсь с матушкой.

Стефани напряглась в ожидании поцелуя, когда же его не последовало, хотела вздохнуть с облегчением… и не смогла. Она все еще чувствовала вкус его губ, а в ее душе бушевал пожар, вызванный его близостью…

Сколько же самообладания ей потребуется, чтобы выстоять в неравной битве! Однако Стефани ни секунды не сомневалась, что одержит верх. Настало время Честеру Сэквиллу изведать горький вкус поражения…

За ночь решимость Стефани окрепла, и с утра она с величайшим тщанием принялась выбирать вечерний наряд. Предпочтение было отдано обтягивающему платью сочного гранатового цвета. Длинное, с разрезом и глубоким декольте, оно позволяло любоваться соблазнительной грудью, подчеркивая все прочие достоинства фигуры его обладательницы.

Поколебавшись, Стефани достала из шкатулки изящные серебряные колье и серьги — подарок родителей на совершеннолетие. Она надевала эти украшения в особых случаях, и сегодняшний повод показался ей сомнительным. Но и платье, и предстоящий выход в свет явно требовали чего-то более дорогого, чем бижутерия.

Соорудив высокую, красивую прическу, Стефани надела босоножки на высоченной шпильке и, взглянув в зеркало, поняла, что может чувствовать себя вполне уверенно в любом обществе.

Вид подруги вызвал у Дороти бурный восторг.

— Все попадают замертво! — совершенно искренне заявила она. — Помни, я жду от тебя исчерпывающего отчета о жизни высшего света!

— Попытаюсь оправдать твои ожидания, — пообещала Стефани. — Надеюсь, ты тоже проведешь приятный вечерок. Ведь в восемь ты встречаешься с этим своим Майком, не так ли?

Дороти передернула худенькими плечиками, пытаясь изобразить полнейшее равнодушие.

— Да, но я еще не вполне уверена, стоит ли заводить служебный роман… — И вдруг, хитренько улыбаясь, прибавила: — Тебе, кстати, тоже не мешало бы об этом подумать.

— Я работаю не на Честера Сэквилла! — напомнила подруге Стефани, поборов минутное искушение выложить все начистоту.

— Однако в его доме. А это, в сущности, одно и то же. Я уже не говорю о том, что человеку, с которым собираешься встречаться, надо хотя бы доверять.

— Не ты ли сама с пеной у рта призывала меня не верить сплетням? — возразила Стефани.

— Что, если я ошибалась? И потом, он явно не перетрудился, ухаживая за тобой, а ты так легко согласилась с ним ехать. — Карие глаза Дороти подернулись грустью. — Неужели перед ним и впрямь так трудно устоять?

Звонок в дверь избавил Стефани от необходимости отвечать на этот весьма щекотливый вопрос. Дороти кинулась открывать, пренебрегая всеми правилами безопасности. Распахнув дверь настежь, она оглядела стоявшего в дверях мужчину с головы до ног, обернулась к подруге, округлив от восхищения глаза, потом, спохватившись, воскликнула: