Ватикан

8 ноября, среда

20.30

Мишнер стоял перед алтарем в базилике Святого Петра. Храм был уже закрыт, и тишину нарушали только служащие, натирающие мозаичный пол. Он облокотился на широкие перила и смотрел, как уборщики водят швабрами по мраморным ступеням, выметая накопившийся за день мусор. Здесь, в усыпальнице Святого Петра, находился воплощенный в художественных шедеврах духовный центр католического мира. Подняв голову, он посмотрел на округлый балдахин, выполненный Беллини, затем устремил глаза ввысь, на расписанный Микеланджело купол, венчавший собой алтарь.

Он представил себе, как во время Второго Ватиканского собора неф,[5]где он сейчас стоял, был заставлен рядами скамей, на которых восседали три тысячи кардиналов, священников, епископов и богословов, представляющих почти все существующие религиозные течения. В 1962 году он уже принял свое первое причастие и ожидал конфирмации. Тогда он, еще маленьким мальчиком, учился в католической школе на берегу реки Саванна на юго-востоке Джорджии.[6]Он не осознавал значения событий, происходивших за три тысячи миль от него в далеком Риме. За прошедшие годы он не раз видел хронику открытия собора, где сидевший на папском троне ссутулившийся Иоанн XXIII призывал традиционалистов и реформаторов объединить усилия, «чтобы этот земной город уподобился небесному граду, где царит истина». Шаг был беспрецедентным. Абсолютный монарх собирает своих подданных, чтобы поставить все с ног на голову! Три долгих года участники собора обсуждали вопросы религиозной свободы, иудаизма, отношений с мирянами, безбрачия, культуры и священничества. В результате церковь подверглась значительным переменам. Некоторые смирились с ними, другие затаили недовольство.

Это напоминало ему его собственную жизнь.

Он родился в Ирландии, но вырос в Джорджии. Начал учебу в Америке, а закончил в Европе. Несмотря на такое смешанное прошлое, в Курии, в основном состоящей из итальянцев, его считали американцем. К счастью, он хорошо понимал, какая переменчивая атмосфера окружает его. Не прошло и месяца после его появления в папской резиденции, как он выучил четыре правила выживания в Ватикане.

Правило первое — никогда не действуй по первому побуждению. Правило второе — никогда не говори, что думаешь.

Правило третье — ни в коем случае не доверяй свои мысли бумаге.

И правило четвертое — ни при каких обстоятельствах не подписывай то, что ты написал по глупости.

* * *

Он любовался собором, восхищаясь гармоничными пропорциями, говорящими о почти идеальном архитектурном равновесии. Здесь были погребены сто тридцать пап, и он надеялся, что ему сегодня удастся найти среди их надгробий душевный покой.

Колин по-прежнему продолжал беспокоиться о Клименте.

Помощник главы Католической церкви достал из-под сутаны два сложенных листа бумаги. Во всех исследованиях Фатимского чуда неизменно говорилось о трех откровениях Святой Девы, и, похоже, именно эти откровения не давали покоя Папе. Мишнер развернул бумагу и прочел первое откровение, переданное сестрой Люсией:

«Святая Дева показала нам огненное море, бушевавшее под землей. В пламени мы увидели демонов и духов в человеческом облике, похожих на горящие угли, потемневших, как будто сделанных из полированной бронзы. Видение длилось несколько мгновений».

Второе откровение было прямым продолжением первого:

«Вы видите преисподнюю, куда отправляются души несчастных грешников, сказала нам Дева. Ради их спасения Господь хочет научить людей поклоняться Моему Непорочному Сердцу. Если люди послушают Меня, то будет спасено множество душ и на земле воцарится мир. Война закончится. Но если люди не перестанут гневить Господа, то в правление Пия XI начнется другая, еще более страшная война. Я пришла возвестить, что Россия должна быть посвящена Моему Непорочному Сердцу и что по субботам верующие должны совершать искупительную молитву. Если Моя воля будет исполнена, Россия обратится к вере и воцарится мир, если же нет, то ее заблуждения распространятся по всему миру, неся с собой войны и гонения на церковь. Добродетель будет преследоваться, Святому Отцу придется много страдать, и целые народы будут уничтожены. Но в конце концов Мое Непорочное Сердце восторжествует. Святой Отец обратит Россию ко Мне, она примет веру, и на мир на время снизойдет спокойствие».

А третье было самым загадочным:

«После всего, о чем я уже рассказала, слева от Нашей Девы, чуть выше Ее, мы увидели ангела с огненным мечом в левой руке. Языки пламени вокруг меча, казалось, могут сжечь весь мир, но от прикосновения к сиянию, исходящему от руки Девы, они исчезали. Указывая правой рукой на землю, ангел громко закричал: „Возмездие! Возмездие!“ — и в лучах яркого света мы увидели Бога. Мимо нас проходили люди, как будто отражаясь в огромном зеркале. Одетый в белое епископ, „похожий на Святого Отца“, другие епископы, священники и прихожане — мужчины и женщины — шли вверх по крутому склону горы, на вершине которой стоял крест, сделанный из неотесанных бревен, похожих на бревна из пробкового дуба. Прежде чем дойти до него, Святой Отец прошел через большой полуразрушенный город тяжелыми шагами, преисполненный боли и скорби. Он молился о душах умерших, тела которых он видел. И когда он был на самой вершине горы и преклонил колени у подножия высокого креста, его убили солдаты, выпускавшие в него пули и стрелы; и так же погибли и остальные — епископы, священники, мужчины и женщины и люди разных званий и положения лежали вперемежку. Под перекладиной креста стояли два ангела с хрустальными кубками в руках, куда они собирали кровь мучеников и окропляли ею души, идущие к Богу».

Слова звучали как таинственное заклинание, значение их оставалось неясным, и понимать его можно было по-разному. Десятилетиями богословы, историки и мистики предлагают самые разнообразные трактовки. Но кто знает истину?

И все-таки что-то в этих словах не давало покоя Клименту.

— Отец Мишнер.

Он обернулся.

К нему спешила монахиня, готовившая для него еду.

— Простите, но вас хочет видеть Святой Отец.

Обычно секретарь ужинал вместе с Климентом, но сегодня Папа принимал группу мексиканских епископов из Североамериканского колледжа. Мишнер посмотрел на часы. Климент рано закончил.

— Спасибо, сестра. Сейчас я приду в резиденцию.

— Но Папа не там.

Это было странно.

— Он в секретном архиве Ватикана. В хранилище. Он просил вас прийти туда.

Мишнер не стал показывать, что он удивлен, и кивнул:

— Хорошо. Сейчас буду.

* * *