Тогда я потянула руку к лицу — проверить, потрогать себя. Быть может, в этом мире «такие как я» покрываются после оргазма какой-нибудь жуткой коростой? И замерла на полдороге, наблюдая, как ужас в потемневших глазах мужчины медленно сменяется ненавистью…

— Проклятый род… Ты из проклятого рода, тварь…

Я ахнула, закрывая рот рукой, не веря в то, что слышу… Отталкивая его, попыталась отползти вверх по подушке…

И тут увидела.

Слепящим, золотым огнем горела прямо надо мной татуировка — та самая, которую Эллиор назвал «амулетом». Искуссно выполненный, черный, клыкастый дракон.

— Говори! — прорычал тот, кто только что ласкал меня и довел до оргазма. Я в ужасе подняла на него глаза. — Кто, а главное, зачем подослал тебя ко мне? Прямо СЕЙЧАС говори — пока еще можешь…

— Вы сошли с ума…

В мою шею впилась рука — безжалостно сжимаясь, пока мне стало не хватать воздуха.

— Пожалуйста! — я вцепилась в его руку, пытаясь отодрать. — Я… Никто меня не подослал… Вы же сами… выбрали меня… на рынке…

Пару секунд он продолжал нависать надо мной, сверля невидящим от гнева взглядом, а потом будто искра понимания — или жалости? — мелькнула в его глазах. Резко отпустив меня, он встал, дерганными движениями начал одеваться — так быстро, будто желал убежать отсюда куда подальше.

Я же, вконец обессиленная, упала обратно на горячие подушки. И не просто горячие — постель уже дымилась, явно собираясь загореться. Но мне было все равно — хоть вся гостиница пусть сгорит…

Жаль только, что я не сгорю вместе с ней. Потому что если с «харимэ» я еще могла бы смириться — после всего-то произошедшего — от «проклятого рода» определенно хотелось выйти в окно.

— Слезай и одевайся, — коротко приказал Эллиор.

Чувствуя себя побитой собакой, я спустила ноги с кровати…

— Может скажете уже, в чем дело…

На душе было так погано, что я даже стеснения не испытывала, будучи нагишом — в комнате больше не ощущалось сексуального напряжения, все феромоны куда-то улетучились.

Не отвечая на мой вопрос, Лорд Варгос повторил:

— Оденься. Или прикройся.

Подошел к двери, распахнул ее и махнул кому-то рукой.

Сволочь! Когда одеться-то? Еле под одеяло залезть успела, как в комнату ворвался оруженосец — судя по скорости, карауливший все это время недалеко от двери.

И слышавший твои охи и вздохи — добавилось само собой, и от этого стало еще мерзче.

— Что случилось, милорд? — цепким взглядом профессионального военного Ихташ быстро просканировал комнату, останавливаясь на каждой детали, и особенно выходах — окно и дверь в подсобное помещение. На меня же бросил взгляд самый равнодушный и мимолетный, будто с этой стороны подвоха как раз не ждал.

Эллиор отодвинул ворот уже накинутой на тело рубашки.

— Великий Моррах и его приспешники! — воскликнул оруженосец, выхватывая из ножен меч и отступая на шаг назад, будто ожидал, что татуированный дракон мог дыхнуть на него пламенем, как самый настоящий.

Надо сказать, сияние татуировки к тому времени притупилось, уже не жгло, не слепило глаза, как прежде. Однако, стоило Огненному Лорду сделать пару шагов по направлению ко мне, как дракон засиял пуще прежнего.

Я зажмурилась.

— Твою ж мать… Простите, милорд, это я не вам… Но… это же… КАК?

— Амулет сработал, как только я ей… Ну… ты понимаешь…

Я не видела, как именно Эллиор изображает то, чем чуть было не занялся со мной, но догадывалась. Вариантов было немного.

— Но вы же… О, великие боги, скажите, что вы не успели, милорд… — в голосе оруженосца слышался настоящий ужас.

— Нет. Не успел.

— Проверьте! Мы же знаем, каким должен быть… эффект.

— Хорошо. Только не трясись…

— Вам легко говорить, милорд… Если с вами случилась беда, вы все равно останетесь Повелителем Валлиорской Долины. А мне Его Величество отрубят голову за недосмотр за племянником… Причем, скорее всего, лично отрубят, собственными ру…

— Ихташ…

— Что, милорд?

— Заткнись, пожалуйста.

Любопытство преобладало над страхом, и я приоткрыла один глаз. Что там эти два дебила собрались проверять? И вовремя приоткрыла — подняв руку, Эллиор буквально из воздуха поднял на ладони огонь — пока маленький, размером с пламя свечи.

— Увеличьте…

Подняв бровь на приказной тон своего подчиненного, он все же увеличил, превратив пламя в небольшой, ярко полыхающий костер. Не дожидаясь новых понуканий, дунул огнем в низкий потолок — каким-то чудом не подпалив его. Затем ткнул пальцем в стакан с вином на столе — то мгновенно вскипело, наполняя комнату ароматом имбиря и пряностей…

— Все в порядке, я ж говорил, что не успел ей присунуть.

Это он про меня, поняла я, и снова зажмурилась…

«Присунуть» — вот как он обозначил то, что я согласна была ему подарить. То, из-за чего весь день боролась с собой, переломала и практически заставила себя отдать свою девственность человеку, которого видела сегодня в первый раз в жизни. «Присунуть…»

В затылке противно застучало — от переживаний начиналась мигрень.

Не желая больше ничего слушать и понимать, я легла и накрылась с головой одеялом. Но все равно продолжала слышать.

— Думаете, ее специально выставили на рынке? Знали, что вы появитесь… Она ведь в вашем вкусе…

— Не знаю. Вряд ли — она вела себя вполне искренне… Если только не хорошая актриса. Надо проверить ее, возможно придется вызвать Инквизитора…

— Надеюсь, вы не собираетесь везти ее в Драакх, милорд? — голос Ихташа вновь проникся ужасом.

— Конечно, собираюсь. Мы ведь должны провести дознание.

Они решали мою судьбу так, будто меня рядом не было — совершенно не беспокоясь о том, что у меня есть уши.

— Милорд, советую вам отправить ее в Грехемский монастырь, и я сам, вместе с Инквизитором, проведу дознание… Вам опасно находиться рядом с Проклятой…

— Не неси чуши, — голос Огненного Лорда приблизился, и одеяло приподняли — аккуратно, такое ощущение, что двумя пальцами. Я все еще не открывала глаза. — Ничего со мной не случится, если я не стану ее трогать. А от монахинь она может сбежать. Подкупит кого-нибудь — они до денег охочи… Или помогут ей — те же, кто и подослал.

Я чувствовала на себе его взгляд — уже не полный ненависти, а скорее внимательно-брезгливый, похожий на те, что провожали меня на улице. И почему-то мне показалось это еще более гадким.

— Вы уверены, мой господин… что дело не в жалости?