Он снова постучал перстнем по стакану.

— Ну что, господа, кто за то, чтобы снять с Арбуза несправедливый упрек по Корявому?

Все подняли руки, и Тягач с удовлетворением произнес:

— Все, Арбуз, дело твое чистое. Но это только по Корявому. А что насчет Чукчи скажешь?

— А насчет Чукчи тоже я скажу, — вмешался Роман. — Вот только водочки выпью, волнуюсь я, понимаешь…

— Волнуется он, — усмехнулся Бритва. — Как Корявого замочить, так, наверное, не волновался.

— Так и есть, — ответил Роман. — Корявый — дерьмо, а тут люди уважаемые, и нужно говорить так, чтобы все в масть было и чтобы ошибки не получилось. Разве не так?

— Так, — согласился Бритва. — Ну ты пока водочки выпей, да и я тоже, пожалуй.

Сидевшие за столом зашевелились и стали наливать себе кто водку, кто минералку. Собрание шло уже больше двух часов, и всем хотелось, чтобы оно поскорее закончилось. А кроме того, удачное выступление Романа вызвало симпатию сидевших за столом людей, и они были уверены, что по второму вопросу также не возникнет никаких осложнений.

Минут пять все наливали и выпивали, а потом Тягач звякнул перстнем по стакану и сказал:

— Так. Все выпили, закурили, пора и насчет Чукчи послушать.

«Да, — подумал Роман, — история хоть куда, но рассказывать ее здесь — нужно быть полным идиотом. Нельзя же им про закодированных зэков объяснять».

— Ну так что там насчет Чукчи? — повторил Тягач.

— А насчет Чукчи все очень просто, — Роман решился на откровенное вранье. — Арбуз, когда мы прихватили моего двойника, который с моей грядки немерено денег унес, поставил Чукчу к ответу, потому что это дело с двойником принадлежало именно ему, Чукче.

— С каким еще двойником? — нахмурился Тягач.

— Ну, — Роман улыбнулся, — это когда под видом одного артиста ездит другой и снимает чужие пенки. Слышал, наверное, как под видом «Ласкового Мая» двойники ездили, а сейчас фальшивая Верка Сердючка вовсю катается…

— А, понял, — кивнул Тягач, — еще эти, как их… «Новые русские бабки» тоже вроде поддельные…

— Да, они вроде тоже, — Роман закурил очередную сигарету и начал врать дальше: — В общем, после той разборки я со своей девушкой поздно ночью иду по набережной Волги, и вдруг из кустов выскакивает Чукча. То ли пьяный, то ли обторченный в хлам, в общем — явно ненормальный. Вытаскивает нож и давай им передо мной размахивать. Ты, говорит, мою жизнь поломал, так я, мол, за это твою закончу. Я разозлился, девушку отпихнул от греха подальше и говорю: ты что, козел, творишь? На меня, безоружного, с пиковиной бросаешься! Небось, на равных слабовато будет? А самому, скажу по правде, страшно. Чукча-то покрупнее меня был, да и поздоровее. И вообще — урка, а урки, сам знаешь, они злые и страшные.

Над столом прокатился сдержанный смех.

Роман почувствовал, что стремительно набирает очки и, воодушевившись этим, продолжил:

— В общем, на равных он отказался и бросился на меня с пиковиной. Я думаю — кранты мне пришли, хотя, конечно, вру. В тот момент я вообще ничего не думал, это уже потом переживать стал. А тогда… Короче, он споткнулся и упал прямо мне под ноги. Я схватил его за руку, в которой у него нож был, и давай ее выкручивать. А он здоровый, черт, хрен выкрутишь, тогда я ногой себе помог, а у него рука соскочила, и нож прямо в горло. Я сначала засуетился, хотел «скорую» вызвать, а потом думаю: какого хрена? Он же меня натурально убить хотел! Вот пусть теперь сам подыхает. Ну, он побулькал кровью и затих… Неприятное зрелище. А моя девушка, оказывается, когда я ее оттолкнул, упала и головой о скамейку стукнулась. И проспала все представление. Так я ее сначала отнес подальше от того места, а уж потом в чувство приводить стал. А когда очнулась, я ей сказал, что тот хулиган ушел. Вот и вся история.

— Хулиган, говоришь? — Тягач ухмыльнулся. — Ничего себе хулиган, с ножичком…

Атмосфера разрядилась, и Роман решил закрепить успех рассказом о «Поезде смерти».

— А теперь самая главная история. Я расскажу ее вкратце, а если кто захочет подробностей, то это потом, в другой обстановке. Я упоминал об одной организации, которая хотела с моей помощью угробить всех зэков одним ударом, так вот они после того, как я им все обломал, не угомонились. Они решили пустить по стране «Поезд здоровья», и под видом прививок от туберкулеза…

— Погоди-ка, — прервал его кемеровский Вольдемар Кулак, — братва рассказывала, что под Новосибирском террористы взорвали какой-то поезд, и вроде бы это был тот самый гуманитарный «Поезд здоровья».

— Вот это он и был, — кивнул Роман, — только гуманитарные на нем одни надписи были. Причем персонал об этом ни сном ни духом. Все эти заграничные спонсоры были в полной уверенности, что везут по России противотуберкулезную вакцину. Известное дело, на зонах да в тюрьмах туберкулез — главная болячка.

— Это точно, — невесело сказал Тягач.

— Ну вот… — Роман промочил горло минералкой, — а эту вакцину подменили уже во Владивостоке. И вместо нее там были полные ящики ампул с бациллами замедленного действия. Я точно не помню — то ли чумы, то ли холеры… Не буду врать. Так вот Арбуз, которого сегодня несправедливо к ответу поставили, играл в операции по уничтожению поезда главную роль.

Роман решил, что небольшая ложь не помешает, а Арбуз вряд ли будет отнекиваться. Взглянув на Михаила, он увидел, что тот скромно потупился, и только уголок его рта подрагивал в иронической усмешке, заметить которую мог разве что человек, знавший его всю жизнь. Роман был как раз таким человеком, поэтому понял, что Арбуз в случае чего поддержит его россказни, и перешел к завершающей части рассказа.

— В общем, пришлось мне с друзьями доделывать все без Арбуза. Он же в это время под арестом общества находился, — Роман укоризненно посмотрел на Тягача, — и не мог заниматься делом. Короче говоря, мои люди наняли в Новосибирске профессионального чеченского террориста, который сидел без дела, и предложили ему во имя Аллаха и за восемь тысяч долларов пустить поезд под откос. И он с дорогой душой выполнил этот заказ, считая, что послужил делу международного терроризма. Вот такая история.

Тягач оглядел сидевших за столом людей, затем кашлянул и произнес:

— По-моему, дело ясное. Давайте решать, что с Арбузом.

— А что с Арбузом? — проскрипел морщинистый Чума. — На человека напраслину возвели, да еще продержали в темной несколько дней. Нехорошо это, ошибка вышла.

— Да, ошибка, — согласился Тягач, — и если бы не наш певец, то кто знает, как бы сегодня для Арбуза закончилось дело…

— Вот именно, — кивнул Чума. — Ты, Арбуз, слышь, это…

Арбуз повернулся к Чуме и посмотрел на него с выражением глубокого почтения и трепетного внимания к словам патриарха.

— Ты на сердце не бери это дело, — извиняющимся тоном произнес Чума, — забудь, если сможешь. Я от имени общества говорю. Общество не возражает?