– Так вот почему вы не желали пускать нас в глубь джунглей? Что это за место, где мы находимся, и что тут происходит?

Однако Маккензи ничего не ответил: лицо его страшно побледнело, и глаза расширились от ужаса.

– Протекторы! – закричал он.

По команде все вооруженные островитяне тут же извлекли и намотали себе на шею красные шарфы. На их лицах лежала печать испуга, оружие в руках у некоторых задрожало.

– Mop… моро-кунда! – вскричал Маккензи прерывающимся голосом. – Вы, трое, не двигаться! Или я прикажу своим людям пристрелить вас на месте!

Куперы переводили глаза с одного перепуганного жителя на другого – и у них появилась догадка.

– Отец, он хочет подставить нас! – в отчаянии прошептал Джей.

– Знаю, – ответил доктор и обратился к Маккензи. – Послушайте меня, Маккензи, внимательно. Я плохо представляю себе, что такое эта ваша моро-кунда, но смею уверить, что с этого момента вы вступаете в противостояние с Богом, с чьим могуществом не сравнятся никакие проклятия или силы, придуманные вами.

– Мне очень жаль, – парировал Маккензи. – Поверьте, я не желаю вам зла. Но вы вторглись в святилище, и теперь, вне всякого сомнения, на вас троих лежит проклятие.

– Этот трюк не сработает, – холодно возразил доктор.

Однако Маккензи лишь горестно покачал головой:

– Вы вступили в столкновение со скрытыми силами, царствующими на этом острове. Именно поэтому я предостерегал, чтобы вы не углублялись в джунгли, и следовало бы прислушаться к этому предостережению. Теперь, вероятно, уже поздно…

По кивку Маккензи вооруженные жители поселка двинулись к семейству Куперов, схватили всех троих, сняли с них поклажу и обезоружили доктора.

– Вы не оставили мне выбора, – сверкнув глазами, заключил миссионер. – Ради блага моих людей я обязан держать вас в заточении, покуда проклятие… не довершит дело до конца.

Темница была построена на совесть: толстые бревенчатые стены, тяжелая, крепко запертая дверь, узкие щели вместо окон, и освещение в виде единственной свисающей с потолка лампочки. Снаружи к дому был приставлен часовой.

Джей и Лайла сидели на циновках. Их отец бесцельно расхаживал взад-вперед, погруженный то в мысли, то в молитвы о спасении.

– Что-то, – произнес Джей, – я начинаю бояться…

– Ага, наконец-то сознался! – торжествующе воскликнула Лайла.

– Хватит вам! – обрезал Купер-старший. – Страх в такой ситуации вполне объясним, но вряд ли поможет выбраться отсюда.

– Но у меня перед глазами стоит лицо Дюлани, его глаза… – тихо выговорила Лайла. – Отец, с нами будет так же?

Доктор Купер, не отрывая взгляда от сплетенного из пальмовых листьев потолка, произнес:

– К такой ситуации как нельзя лучше приложим псалом 90, особенно та его часть, где сказано о том, как Господь хранит нас от силков охотника и от чумы, скитающейся во мгле.

Джей просветлел, припомнив строки псалма.

– Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему, – процитировал он по памяти.

– Точнее, к этой хижине-тюрьме! – поправила, приободрившись, Лайла.

Доктор Кулер между тем продолжал расхаживать, обдумывая что-то и вслух излагая ход своей мысли:

– Я и сейчас молюсь о том, чтобы Господь указал мне, как выбраться из этой ситуации.

– А как же проклятие, отец? – обеспокоенно спросил Джей. – Как насчет этой моро-кунды? Она ведь действительно уже убила по крайней мере двоих – ты сам сказал. Маккензи не блефует…

– Нет, не блефует, – признал тот. – По-видимому, вопрос в том, действительно ли это дьявольские козни или хитрый трюк, с помощью которого Маккензи держит людей в повиновении. Подумай сам… Я уверен, что сейчас вся деревня ожидает, что же с нами произойдет, и если что-нибудь и впрямь произойдет…

– Они все будут у него ходить по струнке! – закончила Лайла мысль отца.

– Вот именно. Это… проклятие представляется слишком удобным средством манипуляции, которое он может применить когда угодно и против кого угодно.

– Так как же нам избежать такого же конца, который постиг Томми и Дюлани?

– Не терять бдительности, – отвечал отец. - И быть готовыми к любой неожиданности.

– А если это что-нибудь дьявольское? – встревожился Джей.

– Мы заранее помолимся, чтобы дать сатане отпор и разрушить его козни.

– А если это болезнь? – не унималась Лайла.

– Тогда мы попросим у Господа защиты и исцеляющей милости.

– Что же это может быть? – ломал голову Джей.

Доктор обвел взглядом крышу, затем стены…

– Думаю, мы скоро это узнаем, – произнес он.

Часы проходили один за другим, пока солнечный свет не стал пробиваться через щели в стенах тюрьмы почти горизонтально и солнце наконец не скрылось за деревьями и не ушло за горизонт.

За все это время Куперы не съели ни крошки, поскольку к их тюрьме никого не подпускали. Порой до них доносились обрывки приглушенных разговоров снаружи:

– Ну как они там?

– Ничего, пока живы и сидят тихо, – отвечал охранник.

Затем высказывались предположения, как скоро «это» случится, и глупости насчет того, что уж они-то, мол, знают, что их всезнающий предводитель все точно сказал, и тому подобное…

– Что-то среднее между камерой смертников и клеткой в зоопарке, – процедил Джей.

– Похоже, их несравненный лидер решил устроить из всего этого настоящий спектакль, – отозвался отец.

– Я не хочу умирать, – принялась твердить Лайла. – Не хочу!

Наконец свет совсем перестал проникать снаружи через щели-бойницы в стенах тюрьмы, и вокруг сгустилась ночь. Жизнь в поселке замерла. Охрана у двери хижины сменилась. Прошло еще несколько часов.

– Ну как вы?.. – поинтересовался Купер-старший у детей.

– Тоска, а так ничего… – отозвалась Лайла.

– А я почти уснул, – признался Джей. – Не знаю… Эй!

– Ой! – воскликнула Лайла.

Доктор Купер прижался к бревенчатой стене. Электрическая лампочка под потолком начала раскачиваться, и тени от ее света заметались по стенам, точно обезумевшие привидения. Земля у них под ногами задрожала под аккомпанемент низкого рокота.

– Землетрясение! – бросил доктор. Охранник снаружи испуганно пробормотал так, что услышали и они:

– М-м… моро-кунда! Другой добавил:

– В точности, как он и предсказывал. Началось!

Лампочка раскачивалась все сильнее. Наконец, ударившись с размаху о стропило, она ослепительно вспыхнула и погасла навсегда.

В хижине воцарилась полная тьма.