«Идеологические» люди зачастую впадают в соблазн объявления собственных убеждений эталоном. И норовят укладывать остальных на своеобразное прокрустово ложе. Этот, мол, «наш», этот не вполне, а вот этот совсем «чужой», «неправильно все понимает». Очевидно, что это неверный подход. Поэтому правыми я считаю не только единомышленников, но и тех, кто исповедует отличные от моих или даже прямо противоположные убеждения.

Правый — не обязательно православный и даже не обязательно христианин. Правым может быть любой верующий человек, даже любой, кто просто допускает, что существует нечто надчеловеческое. Отношение к статусу религии вообще или определенной конфессии также не является принципиальным.

Правый — не обязательно российский, русский патриот и националист. История, в том числе современная, знает много примеров, когда сепаратисты, национал-экстремисты ослабляли и разрушали наше государство. Правые могли быть и были как среди тех, кто ослаблял и разрушал, не считая по тем или иными причинам Россию своей родиной, так, естественно, и среди тех, кто с ними боролся.

Правый — не обязательно державник. Изоляционисты и «имперцы» также обычно правые.

Правый — не обязательно государственник, поклонник дирижизма и патернализма. Правый может быть сторонником минимального вмешательства государства в жизнь своих граждан (компактной бюрократии, низких налогов, права на свободное приобретение огнестрельного оружия). И наоборот, он может быть ультраэтатистом, то есть полагать, что «государства мало не бывает».

Среди правых есть монархисты и республиканцы, поборники демократии (с национальной спецификой и без таковой) и те, кто вполне открыто призывает легализовать олигархию (под видом «соборности» и т. п.).

3

Кого тогда считать правым? Постараюсь дать общее описание «идеального правого».

Первое. Он верит в объективную необходимость надчеловеческих ценностей, задающих рамку нормального поведения людей, коллективов, государств, то есть в принципе задающих нормы.

Второе. Он патриот и националист, причем свою принадлежность к стране (родине) и нации он считает даром свыше, служение им — долгом.

Третье. Он исходно воспринимает общество традиционалистически, то есть как органическое целое, а не просто как совокупность индивидов и их коллективов.

Четвертое. Он знает, что существуют общее благо, общий интерес, которые не сводятся к благу и интересам отдельных индивидов и любых коллективов, не выводятся из них, подобно тому, как сумма частей не дает целого.

Пятое. Он считает необходимыми формализованные иерархии (в традиционном обществе) или неформализованные (в обществе современном) и отвергает равенство как универсальный принцип общественного устройства. Это распространяется и на индивидов, и на коллективы.

Шестое. Признавая важность человеческой свободы, он не менее важным признает и ее ограничение, а также принуждение ради защиты тех самых надчеловеческих ценностей, норм, иерархий, ради общего блага и общих интересов. Ограничение свободы, принуждение охватываются понятием «порядок».

Седьмое. Он презюмирует необходимость государства как особой политической организации, выступающей гарантом общего блага, общих интересов, устанавливающей и поддерживающей порядок.

Восьмое. Он как минимум не считает прогресс, «движение вперед», «обновление» абсолютным благом, он так или иначе консервативен.

4

Как отличить правого от левого и либерала? Тут тоже необходимы «идеальные» описания.

Для «идеального левого» не существует надчеловеческих ценностей. Ценности, нормы, общее благо, общий интерес он выводит непосредственно из человека. Человек — точка отсчета, человеческая свобода — мера всего. «Идеальный левый» вовсе не обязательно последовательный атеист, но Бога согласен «терпеть» ровно до того момента, пока тот не «посягает» на человеческую свободу.

Отрицая органическую целостность иерархического общества и иерархии в принципе, «идеальный левый» заменяет их коллективизмом равных свободных индивидов и утверждает приоритет коллектива над индивидом. Таким образом получается, что свобода человека на самом деле ограничивается, но это противоречие «идеальный левый» легко разрешает, ссылаясь на то, что «личность раскрывается только в коллективе» и т. п. «Идеальный левый» считает, что государству как «главному коллективу» и одновременно как машине коллективной власти положено регулировать экономику или непосредственно управлять ею и заботиться о благополучии и комфорте граждан. Раз все люди равны, то значит, их коллективы тоже равны, следовательно, нужно защищать маленькие коллективы от больших. Отсюда исторически левая доктрина «права наций на самоопределение», любовь «идеального левого» к различным меньшинствам.

Из левизны вырос либерализм, то есть то, что еще «левее левого». «Идеальный либерал» «освобождает» индивида уже и от коллектива. Таким образом, он более последователен. Как поборник полного и окончательного освобождения, «идеальный либерал» дополняет и даже подменяет равенство равноправием. Он выступает за превращение государства в «ночного сторожа», «поставщика услуг гражданам», ратует за свободный от внеэкономических факторов рынок. Меньшинства «идеальный либерал» тоже любит, но для него скорее любой человек — меньшинство, «имеющее право».

«Идеальный либерал» и тем более «идеальный левый» не отрицают «целесообразность» порядка, однако они никогда не уравняют порядок и свободу.

Культ человека и человеческой свободы отнюдь не исключает человекоубийства ради расчистки пути прогрессу и скорейшего установления «царства справедливости» или, соответственно, «царства свободы». Первый вообще не гуманист. Но кто за последние два столетия пролил больше крови? По-моему, это риторический вопрос.

Родина «идеального левого» там, где ему хорошо, где жизнь организована согласно его представлениям. У «идеального либерала» родины нет, поскольку она ему не нужна. Оба — интернационалисты.

5

Естественно, в жизни «идеальных, «химически чистых» правых, левых и либералов встретить можно нечасто. Одни люди сами толком не знают, чего хотят и во что верят. Другие — сознательные и последовательные эклектики. Третьи просто понимают, что жизнь сложнее любой книжной схемы, и в ней часто востребованы решения, основанные на разных идеологиях. Есть предел, переход которого автоматически исключает человека из правых (левых, либералов), но до этого предела можно и нужно идти на компромиссы, комбинировать, балансировать.

Сразу скажу, что такой предел, по большому счету, каждый устанавливает сам. По-моему, никак нельзя считать правым уверившего, что свобода есть главное и основное, что все люди равны не только перед Богом, но «всегда и везде», и т. п. Можно продолжить эту линию рассуждений, дойдя до совершенно конкретных позиций, к примеру, что правый не может положительно оценивать период 1990-х, и в частности деятельность тогдашних «реформаторов» и ее результаты.