– А ведь многие даже не знают, что такое настоящий ресторан… они живут, ходят туда-сюда мимо него и даже не задумываются о том, что могут себе это позволить. Вполне возможно, что и мысли-то такой у них не возникает…

Ответа не последовало, и мы направились к машине.

Забрав Машу, Женя отвёз нас домой.

17

Закончился третий курс. Пролетев мимо своего двадцатилетия, я угодила прямо во дворец бракосочетаний, выйдя в августе замуж.

Зачем я это сделала? Для чего мне это было нужно? Что изменилось в моей жизни с той минуты?

Я не знаю ответов на эти вопросы, да и вопросы эти ко мне пришли намного позже, тогда я себе их просто не задавала, тогда я вообще мало прислушивалась к собственным чувствам и мыслям. Я жила чем-то внешним, пытаясь делать всё от меня зависящее с одной лишь целью – соответствовать.

Чему? Кому? Этого я, к сожалению, тоже не знаю. Просто соответствовать и всё. Я слушала и проникалась всем, что меня окружало: мнением родителей о том, что дружбе, длящейся три года, уже пора перерасти во что-то более серьёзное, готовностью моего будущего мужа взять на себя какую-то ответственность, ожиданиями друзей и близких, для которых факт нашей свадьбы был почему-то очевиден. И я согласилась со всем этим, думая, что рано или поздно мне всё равно нужно будет выйти замуж, а зачем откладывать на потом то, что можно сделать уже сегодня.

Надо сказать, что никаких существенных изменений моё замужество мне не принесло, просто родители стали спокойно воспринимать то, что мы вместе спим, у меня появилось маленькое золотое колечко, и я поменяла паспорт.

18

Кабина лифта с грохотом остановилась на последнем этаже, двери разошлись в стороны и снова сомкнулись, выпустив моего гостя. В дверь постучали, и на пороге появился Женя.

– Привет!

– Привет! Заходи.

Мужчина с пакетом продуктов в руках явление довольно примечательное и я бы даже сказала редкое, у этого мужчины в руках было три полных пакета. Я моргала глазами, потеряв на время способность чётко выражать свои мысли. Раздевшись, он отнёс их на кухню.

– Давай поедим. Я голодный. Хочешь вина?

– Не очень.

– Ну, попробуй хотя бы. Во что наливать?

Постепенно приходя в себя, я пошла за двумя фужерами. Вернувшись на кухню, я сполоснула их и поставила на стол. Красное сухое, а может быть полусухое вино (а может быть и полусладкое, врать не буду) было кислым на вкус. Видимо я чего-то не понимаю или мне просто не дано понять прелести этих благородных напитков.

Почему другие наслаждаются, могут подолгу обсуждать свойства того или иного сорта винограда, аромат и вкус этих напитков, а меня они оставляют безразличной?

Этот вопрос, успев родиться, был обречен на забвение сильными мужскими руками, уже обнимавшими меня на моей же кухне. Вмиг с меня слетели шорты и майка, а потом и бельё, мужская кофта, джинсы, носки и трусы легли где-то рядом.

Комната, диван, секс.

Вы знаете чем отличается секс с тридцатилетним от секса с пятидесятилетним мужчиной? Смею вас заверить, ничем. Возраст никак не определяет уровень мастерства или способности этих мужчин удовлетворить женщину. Они руководствуются одним и тем же инстинктом, они совершают одни и те же движения, они предпочитают одни и те же позы, примерно одно и то же время у них уходит на то, чтобы дойти до наивысшей точки, разрядиться и успокоится.

Если же различия присутствуют, то они определяются совершенно другими параметрами, а именно (не забывайте, что это лишь моё мнение, основанное на полученном мною опыте), уровнем духовного развития. И в том случае, если мужчина придавал значение и уделял внимание не только материальной стороне своей жизни, но и её духовному совершенствованию, то у вас появляется уникальная возможность пообщаться с тем, целью и смыслом которого является женское удовольствие. Причём такой мужчина понимает, что оно не имеет границ, не имеет своего ореола обитания, оно пугливо и романтично, оно рождается постепенно из тишины и гармонии, из цвета и запаха, из нежных прикосновений и незаметных ласк. Может показаться, что оно рождается из ниоткуда, само по себе, но это не так. Определяющим здесь является мужское спокойствие, уверенность, неторопливость и безграничная нежность.

Яркий солнечный день наполнял комнату светом, я встала с дивана и пошла на кухню, чтобы налить себе сок. Лицо, зацелованное небритым мужчиной, горело.

– Держи полотенце.

– Неа, вытри меня, я сам не сумею.

Рассмеявшись, я вытерла это тренированное тело с заметным животиком. Пока вытирала, он рассказывал, как прочищал вентиляционную шахту у себя в квартире после ремонта.

Приняв следом душ, я вышла на кухню и мы чего-то поели.

Через некоторое время мне позвонил муж и попросил забрать Машу, надо было ехать, и я пошла одеваться.

Моё отношение к одежде, как и я сама, трансформировалось постепенно. Несмотря на то, что я рано начала увлекаться шитьём и довольно много уделяла этому времени, вкуса и чувства стиля у меня не было, вернее оно было, но его сладкий сон не прерывался, наверное, до того, как я поступила в институт. Хотя и потом оно пробуждалось лишь на миг и снова засыпало где-то в глубинах моего существа.

Можно сказать, что я была практически безразлична к моде, одежда имела для меня чисто утилитарный характер, она должна была быть удобной и долго сохранять свой внешний вид – как я в ней выглядела, меня волновало, но не сильно. Неизменным оставалось лишь моё желание покупать только лучшее из имеющегося. Но желание, как очевидно, должно подкрепляться чем-то ещё, а поскольку жизнь не одарила меня богатыми родителями и обеспеченным мужем, то моё желание, проснувшись, засыпало практически сразу, осознав, что оно пришлось не к месту и не вовремя. Уйдя от мужа, я полгода ходила в одних джинсах и имела две кофты, чем и была удовлетворена.

– Ты куда такая красивая собралась? – услышала я, одевшись и выйдя на кухню, где меня ждал Женя. На мне была обтягивающая юбка песочного цвета и голубой джемпер.

– Пока с тобой. Надеялась, что ты меня свозишь, и я заберу Машу, – ответила я.

– Конечно. Идём.

Выйдя из подъезда, я глубоко вдохнула весенний аромат – мне было хорошо.

Доставив меня на указанное место и вернув обратно с Машей, он уехал, его ждали дела.

Вернувшись домой, мы долго