— Откуда тебе могут быть известны сокровенные тайны Темных Ангелов, коварный пес? — вопросил Хейрон.

Ответа инквизитору так и не удалось услышать.

Своды оскверненного святилища эхом повторили мощный хлопок выстрела.

Колокольчиком звякнула, упав на плиты пола, одна-единственная толстостенная латунная гильза.

В лицо инквизитору Хейрону плеснуло кровью. Старик ахнул и затряс головой, пытаясь очистить глаза.

Там, где была уродливая харя Борролета, остался небольшой кусок плоти и торчал наружу голый хребет. Мертвый космодесантник Хаоса качнулся вперед и рухнул.

«Простите меня, братья. Я не мог выстрелить в инквизитора. Я ненавижу его, но не могу еще сильнее запятнать нашу честь его убийством».

Вот и все. Закончились долгие годы поисков, годы одержимости. Больше не было Борролета Осквернителя, Борролета Падшего, капитана-предателя.

Артемий развернулся и широким шагом вышел из храма. Необычайно тяжелый священный розариус давил на шею. Две черные жемчужины, которые он уже заслужил, насмехаясь, подмигивали ему в лучах солнца. За его спиной в гневе неистовствовал Хейрон.

— Капеллан-дознаватель, это только начало! Я задействую все возможности Инквизиции и разберусь с вашим орденом. Если вы замешены в ереси, я это раскрою. Слышите? Даю вам слово, Астартес.

«Держи свое дурацкое слово при себе».

После операции на Кордассе из двадцати Темных Ангелов в живых осталось семнадцать. Погибли братья, которых Артемий знал всю жизнь. Этих героев похоронят в Башне Ангелов, где их имена вместе со многими другими впишут в Книгу Памяти и Чести.

Несмотря на то что Маракросс был освобожден, Артемий не мог считать операцию победной.

Он сдержал клятву, данную полковнику Кордассанской Гвардии ут-Халарру. Темные Ангелы уничтожили нечестивое исчадие Хаоса, отравлявшее воды Иммена. Они сожгли его вопившее и изрыгавшее яд тело прометием.

Вернувшись в Скалу, Артемий узнал, что полковник ут-Халарр умер от ранения в голову. Комиссар Брантин похоронил своего друга и товарища. Город был окружен легионами предателя, но когда чума окончилась, а воду из реки снова стало можно пить, защитники города воспрянули духом. Кордассанские гренадеры окопались и подготовились к длительной борьбе.

Хейрон не забыл о нечестивой книге и продолжал ее искать, ибо был уверен, что она спрятана где-то в Маракроссе. Из его свиты уцелел только генерал-майор Гудвин, который в последней битве остался с Темными Ангелами. Хейрон теснил врага, чтобы выиграть время для поисков проклятой «Либер Нефестум».

Канонерский катер космодесантников взмыл над космодромом Скалы, направляясь на стыковку с «Непреклонным», крейсером Темных Ангелов. Артемий собирался с мыслями, готовясь объяснить свою неудачу братьям Крыла Смерти.

«Сколько тайн мог бы разгласить Борролет под Лезвием Убеждения! Скольких Падших мог бы нам выдать! Император, упаси нас от вмешательства окаянной Инквизиции!»

Артемий взглянул на Астартес, которые сидели и молчали, погрузившись в свои мысли. Он не мог им рассказать, ради чего погибли их братья. Это могли знать лишь воины Крыла Смерти. А оставшиеся в живых космодесантники вновь безропотно ринутся в бой, пройдут сквозь ад по приказу великого магистра, и им не надобно другого объяснения, кроме возможности с честью послужить ордену.

«Вот что значит быть Темным Ангелом».

Камень царапнул по бедру, оставив длинный порез на синтекоже, обтянувшей тело подобно пленке. Под облегающим комбинезоном из ранки выступила кровь, но девушка не обратила на это внимания. Налетел легкий, холодный ветерок, заиграв с покрывавшими ее одежду капельками предутренней росы, и по крепкой, мускулистой девичьей фигурке покатились бесшумные ручейки. Она чуть сместила точку опоры, чтобы дать передохнуть затекшей ноге, и прижалась спиной к сырой каменной поверхности. Это движение заставило сорваться небольшой камушек, устремившийся вниз, к земле, и оставивший за собой едва заметный след пыли, засверкавшей в рассветных лучах. Нийя затаила дыхание, мысленно проклиная саму себя: оплошность, недостойная даже новичка. Но вокруг не было никого, кто заметил бы ее промах, и девушка перевела дух, сбрасывая овладевшее ею напряжение.

Встающее над горизонтом солнце принесло с собой долгожданное тепло, в котором очень нуждались ее мышцы. Оно согрело тело и сделало вынужденное одиночество куда более терпимым. Энергия солнца активировала химические процессы в ткани облегающего комбинезона, позволяя одеянию размять закоченевшие конечности, вернуть подвижность суставам и обеспечить тело питательными веществами. Не ведающему сна убийце утро приносило долгожданный, освежающий отдых. Сохраняя почти полную неподвижность, Нийя торчала в этой расселине уже целых шесть дней, с той самой минуты, как подразделения Имперской Гвардии отправились сражаться с врагом. Она ждала.

Бахжахаин, эльдарская армия Режущего Ветра, Буря Мечей, обрушилась на Орфеанскую Тройню семью днями ранее, стремительной волной прокатилась по всей планете и загнала последних уцелевших имперских граждан в Праведный IV — гигантский город-улей, уходивший глубоко в недра планеты и в то же время пронзавший своими шпилями облака. Воздвигнут он был в длинном, глубоком ущелье, отвесные стены которого обеспечивали ему природную защиту сразу с трех направлений. С юга к городу вела лощина, усеянная гигантскими монолитами, оставшимися стоять подобно сталагмитам после того, как пронесшиеся по поверхности Орфеанской Тройни свирепые ветры проложили этот канал.

Некоторые из этих огромных камней руками скульпторов были превращены в памятники великим воинам, принесшим свет Императора на эту планету. Монумент, посвященный самому Орфеану, изображал героя устремленным вперед, с эффектно вознесенным к небу тяжелым двуручным мечом. По преданию, первопроходец и полководец взял это оружие из мертвых рук эльдарского воина — одного из тех немногочисленных ксеносов, которых пришлось уничтожить, чтобы очистить планету и ввести ее в состав великого Империума Человечества. Пьедестал статуи украшали слова отважного отца-основателя: «Никогда более мы не потерпим осквернения Орфеанской Тройни ксеносами».

Местные легенды гласили, что Орфеан сошелся в бою один на один с последним эльдаром этого мира, отвечая ударом на удар, прежде чем вонзить свой клинок в шею чужака и перерубить тому позвоночник. Когда существо упало на снег, оно успело прохрипеть почти неразборчиво: «Я не последний». Орфеан же только посмеялся над самоуверенной угрозой эльдара и лишил его головы… а заодно и меча.

Теперь же выходило так, что ксенос не слишком-то и ошибался. Он и в самом деле оказался не последним. Прошло уже много веков, но эльдары в конце концов возвратились на Орфеанскую Тройню, и на сей раз куда более многочисленными силами. Армия Режущего Ветра с искусственного мира Биэль-тан обрушилась на поверхность планеты пылающим, сметающим все на своем пути вихрем, легко подавив то жалкое сопротивление, которое пытались оказать мирные поселяне, а затем устремилась к столице. И вот теперь, по прошествии уже шести дней войны, воины Режущего Ветра подобно приливной волне катились по длинному ущелью, сметая наспех возведенные у ее входа укрепления Имперской Гвардии и уже готовясь обрушиться на стены Праведного IV. Когда-то Орфеан посмеялся над нахальством и самоуверенностью эльдар, теперь же они потешались над слабостью и глупостью мон'ки. А вот Нийя никогда не смеялась.