Миссис Инман произнесла:

– Леди?

Мэгги, схватившись за плечо Берты, вылезла из мешка.

– Ну ей-богу, – сказала она двум женщинам и отряхнула подол своей юбки.

– Известно ли вам, леди, что у нас проводилась учебная пожарная тревога?

– Да, мэм, – ответила Мэгги. Она всегда до смерти боялась строгих женщин.

– Понимаете ли вы, насколько серьезны и важны такие учения для дома престарелых?

Мэгги начала:

– Я просто…

– Будьте добры, Мэгги, отвезите Бена в его палату. Мы с вами поговорим позже, у меня в кабинете.

– Да, мэм, – сказала Мэгги.

И покатила мистера Габриэля к лифту. Когда она наклонилась, чтобы нажать на кнопку, рука ее скользнула по его плечу, и мистер Габриэль резко отстранился.

– Извините, – сказала Мэгги; он не ответил.

В лифте он молчал, хотя, может быть, лишь потому, что с ними ехал один из врачей. Впрочем, даже когда они поднялись на второй этаж и расстались с врачом, мистер Габриэль не проронил ни слова.

Холл выглядел так, словно по нему ураган пронесся, обычное после учебной тревоги дело. Все двери были распахнуты, пациенты бесцельно блуждали, персонал растаскивал по местам то, что случайно попало во время тревоги в палаты. Мэгги завезла мистера Габриэля в 206-ю. Его сосед еще не вернулся. Она поставила коляску у кровати. Мистер Габриэль сидел и молчал.

– О боже, – сказала Мэгги и усмехнулась.

Взгляд мистера Габриэля медленно обратился к ее лицу. Быть может, он сочтет ее подобием героини «Я люблю Люси»[6] – любящей повеселиться сумасбродкой, вечно пребывающей в приподнятом настроении? Увиденное им позволяло сделать и такой вывод. На самом деле Мэгги «Я люблю Люси» не нравился, сюжет казался ей слишком искусственным – головокружительные неудачи героини предопределенными, обещанными с самого начала. Но вдруг мистер Габриэль держался иного мнения?

– Я спустилась вниз, чтобы найти вас, – сказала Мэгги.

Он молча смотрел на нее.

– Беспокоилась за вас, – прибавила она.

«Так сильно, что решила покататься в тележке с грязным бельем?» – без обиняков сказал его взгляд.

И тут Мэгги, нагнувшейся, чтобы поставить коляску на тормоз, пришла в голову странная мысль. Ее породили морщины вокруг рта мистера Габриэля – глубокие складки, словно оттягивавшие кверху краешки губ. Такие же были и у Айры. Только потоньше. Они появлялись, когда Айра что-либо не одобрял. (Как правило, Мэгги.) И взгляд его становился точно таким же – сумрачным, трезвым, осуждающим.

Так ведь мистер Габриэль – это просто еще один Айра, вот и все. Такие же резкие, как у Айры, черты лица, такое же чувство собственного достоинства, такая же замкнутость, и по сей день физически привлекавшая ее. Он даже незамужнюю сестру содержит, готова поспорить, совершенно как Айра двух своих и дармоеда-отца. Признак благородства натуры, можно сказать. По сути дела, мистер Габриэль был ее попыткой найти более раннюю версию Айры. Ту, какую она знала в самом начале их брака, когда еще не начала разочаровываться в муже.

Она влюбилась не в мистера Габриэля, она влюбилась в Айру.

Что же, Мэгги помогла мистеру Габриэлю перебраться из коляски в стоящее у его кровати кресло и отправилась посмотреть, как чувствуют себя прочие пациенты, и жизнь пошла дальше без особых перемен. Собственно, мистер Габриэль и сейчас еще жил в доме, хотя разговаривали они не так подолгу, как прежде. Теперь он вроде бы отдавал предпочтение Джоэль, хоть и был с Мэгги вполне дружелюбен. Вероятно, забыл, как она каталась в бельевой тележке.

Но Мэгги не забыла и временами, натыкаясь на стеклянную стену неодобрения Айры, проникалась немой, усталой уверенностью в том, что на этой земле настоящих перемен не бывает. Ты можешь менять мужей, но не свое положение в мире. Менять кого-то, но не что-то. Все мы носимся здесь по кругу, думала она, и представляла себе мир как маленькую синюю чашку, вращающуюся, подобно аттракциону, где каждый человек сидит, пришпиленный к своему месту центробежной силой.

Мэгги сняла с полки коробку «Инжирных Ньютонов», прочитала на ее обороте сведения об их пищевой ценности.

– Шестьдесят калорий в каждом, – сказал она вслух.

И Айра посоветовал:

– Наплюй на это и кутни.

– Не подкапывайся под мою диету, – ответила она и, не обернувшись, поставила коробку на полку.

– Эй, бэби, – сказал он, – не желаешь прошвырнуться со мной на похороны?

Она пожала плечами и не ответила, однако, когда Айра обнял ее, позволила отвести себя к машине.

Желая найти что-нибудь в Дир-Лике, вы просто останавливаетесь на первом попавшемся светофоре и оглядываетесь по сторонам. Парикмахерская, две станции техобслуживания, хозяйственный магазин, продуктовый, три церкви – вашим взорам открывается все. Дома расставлены здесь с нарочитой чинностью, совсем как в какой-нибудь деревеньке при игрушечной железной дороге. Деревья, выросшие до постройки домов, остались в целости и сохранности, тротуаров хватает лишь на три квартала. Взглянув куда угодно с любого уличного перекрестка, вы увидите зеленые луга, кукурузные поля и даже, что, впрочем, редкость, выгон с толстой гнедой лошадью, зарывшейся мордой в траву.

Айра остановил машину на асфальтированной стоянке у одной из церквей, серовато-белого каркасного куба, в который вели невысокие ступеньки, составленные из похожих на ведьмины колпаки пней. Других машин на стоянке не было. Как выяснилось, догадка его была верной: упрямое передвижение по Первому шоссе сократило путь, что, однако ж, оказалось не такой уж и удачей, поскольку в Дир-Лик они приехали на полчаса раньше, чем следовало. И все-таки Мэгги рассчитывала увидеть хоть кого-то из прибывших на похороны людей.

– Может, мы днем ошиблись, – сказала она.

– Ну как это? Серина же сказала тебе: «Завтра». Тут уж не собьешься.

– Тебе не кажется, что нам лучше войти в церковь?

– Конечно, если она не заперта.

Когда они вылезли из машины, оказалось, что юбка Мэгги липнет сзади к ногам. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Волосы спутал ветер, резинка колготок врезалась в живот.

Они поднялись по деревянным ступенькам, толкнули дверь. Та, жалобно заскрипев, распахнулась. Сразу за ней вытянулось тусклое помещение с голым полом и потолочными балками над темными скамьями. По обе стороны кафедры стояли большие букеты цветов, Мэгги они успокоили. Такие искусственные на вид букеты можно встретить лишь на венчаниях и похоронах.

– Алло! – наудачу позвал Айра.

Только его голос к нему и вернулся.

Они на цыпочках двинулись по скрипучим половицам прохода.