чтобы я спросил Вас, не следует ли после консультации с премьер-министром сэру Джорджу Бьюкенену предложить российскому правительству, чтобы оно приняло какой-либо другой план относительно будущего мecтa жительства их императорских величеств». Вечером этого же дня, во втором письме Бальфуру, Георг V ужесточил свое требование: «…Проинструктируйте Бьюкенена, чтобы он сказал Милюкову, что оппозиция приезду императора и императрицы здесь настолько сильна, что мы должны отказаться от своего согласия на предложение российского правительства».

Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж повторил аргументы короля кабинету, почти слово в слово, не упоминая об их источнике. В итоге в мае 1917 года МИД Великобритании через своего посла Бьюкенена передал российскому министру иностранных дел М. И. Терещенко, что «британское правительство не может посоветовать Его Величеству оказать гостеприимство людям, чьи симпатии к Германии более чем хорошо известны». Вопрос был решен. Георг добился своего. Он кинул своего брата на произвол судьбы.

Причем заметим для себя, что Георг V был против идеи предоставления убежища Николаю II с самого начала. Об этом, в частности, написал английскому послу в Париже лорду Бертье секретарь короля: «Это было твердое убеждение короля, который никогда этого не хотел».

22 апреля лорд Бертье в ответ на запрос замминистра иностранных дел Англии Чарльза Хардинга о возможности устроить Романовых во Франции – возник и такой вариант – ответил:

«Мой дорогой Чарли, я не думаю, чтобы экс-императора во Франции встретили бы с радостью. Императрица – немка не только по рождению, но и по своему воспитанию. Она делала все, что могла, чтобы заключить мирный договор с Германией. Ее называют преступницей и сумасшедшей. А бывшего императора, поскольку он по своей слабости подчинялся ее указаниям, также считают преступником».

В свою очередь, глава Временного правительства А. Ф. Керенский в одном из интервью так объяснял причины произошедшего: «Что же касается эвакуации царской семьи, то мы решили отправить их через Мурманск в Лондон. В марте 1917 года получили согласие британского правительства, но в июле, когда все было готово для проезда поезда до Мурманска и министр иностранных дел Терещенко отправил в Лондон телеграмму с просьбой выслать корабль для встречи царской семьи, посол Великобритании получил от Ллойд Джорджа ясный ответ: британское правительство, к сожалению, не может принять царскую семью в качестве гостей во время войны».

Почему Британский лев не спас Русского орла

Колоссальный масштаб потерь, дефицит и увеличивающаяся бесцельность войны создавали почву для массовых беспорядков не только в России и Германии, но и в Англии.

Весной 1917 года массовое недовольство распространилось по всей Европе. Своего кризиса оно достигло в России, но и правители, и массы других стран Европы знали, что ни одно государство не могло надеяться на продолжение войны без поддержки народа.

Фотография Николая Романова, сделанная после его отречения в марте 1917 года и ссылки в Сибирь

Британия же, как оказалось, не обладала иммунитетом от грядущей революции. В связи с этим начальник королевского генерального штаба Великобритании генерал сэр Уильям Робертсон писал главнокомандующему союзническими войсками Франции маршалу сэру Дугласу Хейгу: «Я боюсь, что мы не можем уйти от того факта, что в стране существует определенное волнение, которое частично является результатом русской революции. Последнее время были очень серьезные забастовки, и еще остается очень много недовольства».

И это было правдой. Серьезные волнения стали происходить и в стране, куда должен был прибыть опальный русский император и его семья.

Уже в первом письме лорду Бальфуру Георг V подчеркивал, что он постоянно думает о том, каким образом экс-император и его семья должны прибыть в Англию. Недовольство общественности было бы действительно неприятно для королевской семьи, равно как и то, что английский народ мог подумать, что именно он – король Георг V – является инициатором приглашения своего кузена. Поэтому король желает, чтобы было рассмотрено «иное решение, касающееся будущего места проживания их императорских величеств». В постскриптуме же к этому письму он подчеркнул особо, что не король, а его правительство пригласило царскую семью.

Во втором же своем письме к лорду Бальфуру от 6/19 апреля Георг V уже более решительно подошел к сути данной проблемы, а именно – просил обратить внимание премьер-министра на то, что пребывание царя в Англии «…могло бы скомпрометировать положение короля и королевы».

Монарх реально боялся потерять трон.

Обсуждая данную ситуацию в кабинете министров, Ллойд Джордж, видимо желавший услужить своему монарху, заявил; «Российская империя, вопреки реальности, – это неспособный к плаванию корабль. Каркас прогнил, и команда не лучше. Капитан мог ставить паруса только в штиль (…) А царь был всего лишь короной без головы».

Беспощадная критика Николая II и его правления!

Результат этой политической интриги немедленно нашел свое отражение в Петрограде. Посол Бьюкенен был проинструктирован о том, что Англия должна получить право «…отозвать обратно ранее данное согласие на предложение русского правительства». А вскоре после этого Д. Бьюкенен получил еще одну инструкцию – вообще более никогда не затрагивать эту тему в отношениях с русским правительством.

17 июля 1917 года король Георг V, о чем мы упомянули в самом начале, объявил, что изменяет название династии с германской Саксен-Кобург-Готской на Виндзорскую. А это более чем наглядно указало на то, что изменение фамилии и противодействие приезду царской семьи в Англию – не что иное, как неуклюжая попытка короля Георга V дистанцироваться от своих августейших родственников. В первую очередь – Николая II и его семьи.

Все эти межродственные интриги и закулисные политические игры со всей очевидностью показали, что, на взгляд из Лондона, принимая царскую семью в Англии, под угрозу попадали не только устои английской демократии, но и сама британская монархия.

Но все это – политика и интересы государства. А как же долг и совесть?! Ведь Николай II был не только кузеном английского короля, но еще и фельдмаршалом королевской британской армии. Жезл которого генерал Пэджет и лорд Пэмброк вручили ему в ставке всего лишь в феврале 1916 года.

А раз так, то Георг V уж тем более должен был приложить все усилия для того, чтобы спасти не только своего августейшего родственника, но и человека, имевшего в английской армии наивысший воинский чин. Должен был, но не сделал.

Выходит, британский монарх не был человеком чести.

Кое-какие факты все же говорят об обратном. Георг V, по меньшей мере, трижды распространял свою защиту на суверенов, которые были гораздо более отдалены от него, чем русский царь.

Так, например, он согласился на секретный план союзников спасти румынскую королевскую семью, когда ей угрожало пленение в ходе