– Я же не бухгалтер, – вяло откликнулся тот. – Аудитора надо пригласить.

– Чего смотрел тогда? Отпечатки пальцев искал?

– Просто люблю ведомости. Все циферки аккуратные, столбики ровненькие, суммы на уголках сходятся… Красиво.

– Эстет. Что делать-то будем?

– Как обычно. – Олег глубоко затянулся и раздавил окурок в пепельнице. – Понаблюдаю за бухгалтерией. По магазинам пробегусь, посмотрю, чем они там дышат.

– Думаешь, в магазинах напрямую тащат? – Теперь распечатки начал перебирать Евгений.

– Только если их в центральной бухгалтерии страхуют. Причем не Светка, а Саныч. Он достаточно опытный мужик, чтобы всю туфту на взгляд отсеивать. – Олег снова закурил, уставился в потолок и задумчиво спросил: – Интересно, ведь проверяем всех, вроде честных берем, так почему они воруют? Четвертый главбух… Слушай, а может, это твоя бывшая воду мутит? Саныч три года спокойно работал, без проблем, а как Шубина у тебя в директорах обозначилась, так и началось. Может, она с Санычем и спелась? Подбросила ему идею…

– Не говори глупостей. Во-первых, Машка ни разу не бухгалтер, и никаких идей она подбросить не может.

Олег немного подождал, не спуская внимательного взгляда с мрачного начальника, потом спросил:

– А во-вторых?

– Что?

– Ты сказал «во-первых», значит, есть и «во-вторых».

– А во-вторых… и в-третьих, и в-десятых, твоя идея приплести здесь Машку – полный бред. Она честный человек, и ей в голову не придет воровать.

– Даже у тебя? Ты только подумай, ты ее пятнадцать лет назад бросил…

– Я ее не бросал. Машка сама от меня ушла.

– Хорошо, пятнадцать лет назад она тебя бросила, а тут вдруг такая золотая возможность бывшему мужу напакостить? Думаешь, удержится?

Евгений посмотрел на свои непроизвольно сжавшиеся кулаки, распрямил пальцы и холодно повторил:

– Машке в голову не придет воровать. Никогда. И тем более у меня. Побрезгует.

– Хм. – Олег не то чтобы растерялся, но идея, что можно побрезговать у кого-то что-то украсть, была для него новой. – Ну-у… Тебе виднее… Так что с аудитором?

– Я Анастасии Михайловне позвонил. Обещала на следующей неделе заняться.

– Сама добрая фея? – оживился Олег. – У нее же график на полгода вперед расписан! Или баба Настя ремонт затеяла?

– Баньку она хочет поставить на дачном участке. По полной программе: парилка, душевая, джакузи, бассейн небольшой, комната отдыха… намекнула, что не откажется от совета насчет достойного доверия проектировщика.

– А проектировщик подскажет достойных доверия мастеров, – подхватил оживившийся Олег. – Это нам повезло, что мадам строиться затеяла. Глядишь, мы на ней больше заработаем, чем она на нас!

– Не любишь ты ее, – усмехнулся Евгений. – И почему, интересно?

– Профессиональная ревность, – охотно объяснил безопасник. – Помнишь, как я вокруг Прохорова месяц кругами ходил, землю рыл и никак ничего нарыть не мог? А баба Настя за два дня: бумажки просмотрела, на калькуляторе посчитала и небрежно этак тычет пальчиком – вот он ворюга, а вот и доказательства, берите лиходея за жабры, не сомневайтесь!

– Я тогда ей бонус за оперативность приплюсовал, – кивнул Евгений. – Ладно Прохоров, это дело прошлое. А сейчас… ты давай начинай по своему плану. Я тоже вызову койко-го, попугаю.

– Может, не стоит? Если Анастасия Михайловна возьмется, то через несколько дней ты без всяких пуганий будешь знать, куда денежки утекают, откуда и кому. А вот если насторожишь Саныча, то… – Олег сделал неопределенный жест рукой. – В общем, можешь усложнить профессионалу работу. Она хоть и фея, но не волшебница. И если Саныч успеет зачистить хвосты… Не, баба Настя все равно докопается, но времени и сил у нее уйдет больше. Следовательно, у тебя уйдет больше денег.

– Какой ты умный, это что-то, – проворчал Евгений. – Вот так бы и дал в ухо.

Олег ухмыльнулся.

– Это будет абсолютно непроизводительный расход энергии. Кстати, о расходах. У меня возникли некоторые вопросы по поводу грандиозного торжества, которое у нас затевается.

– Какое еще торжество? – с подозрением поглядел на приятеля Евгений.

– Да так, одному на редкость забывчивому и не особо приятному в общении бизнесмену исполняется тридцать пять лет. И он поручил именно мне организацию праздника.

– А-а. Есть такое дело. И что за вопросы? Меню составить не можешь?

– Смеешься? Все, что касается стола, Семен Михайлович взял под свой контроль, меня там и близко не подпускают.

– Ну, раз Михалыч лично занимается, все будет по высшему разряду. А в чем проблема? Тамаду подходящего не нашел?

– Теперь это называется ведущий. Нашел, конечно, о чем речь? Посмотрел его сценарии, мне понравилось. И аппаратура хорошая, так что по этому пункту порядок. Ты еще съемку на видео хотел. Причем велел искать самого лучшего.

– И что?

– Я тут посоветовался с товарищами, и мне указали на Шубина.

– Ну и… Подожди, Шубин? Это что, Машкин муж?

– Именно. По общему мнению, он лучший. Большой Паша им очень доволен, Харченко тоже, и Суворов рекомендовал. Претензия только одна: долго фильмы не сдает, вылизывает до последнего. Зато получаешь вещь.

– Забавно. Это может получиться забавно. – Евгений повертел в руках карандаш и небрежно бросил на стол. – Договаривайся с ним.

– Женя, а тебя не смущает, что жена человека, которого ты нанимаешь для съемок, будет в числе гостей? Или ты не собираешься ее приглашать?

– Почему? Я приглашаю всех руководителей моих точек, и Шубина не исключение. А муженек ее, раз он самый лучший, пусть снимает. Договаривайся.

– Ну-ну. Ты начальник, твой и выбор.

* * *

Евгений хотел официально представить коллективу издательства нового директора, но Марина очень просила его на общее собрание сотрудников «Лотоса» не приходить. Объяснила, что общаться с людьми ей будет гораздо проще, если за спиной не будет скалить зубы бывший муж. Скворцов немного обиделся на формулировку «скалить зубы», заявил, что хотел лишь морально поддержать небезразличного ему человека, и самоустранился.

Народ принял новость, которая, впрочем, стараниями Насти и Танечки новостью ни для кого не была, с одобрением. Шумно и немного бестолково поздравили Марину, заверили, что поддержка во всех начинаниях ей обеспечена, и притихли, ожидая «тронной речи» и внятных объяснений, как эти грядущие начинания будут выглядеть. Марина неожиданно перетрусила, перепутала все листочки, на которых записала, что и в каком порядке собирается сказать, и чуть не расплакалась. Коллектив, глядя на это позорище, вместо оправданного в такой ситуации злорадства, умилился, проникся сочувствием и по второму кругу заверил «дорогую Марину Анатольевну» в полной поддержке.