– Забыть что?

– Забыть, забыть… что я сделала…

– А что вы сделали? – терпеливо спрашивал он, но она слабо застонала, не желая отвечать.

– Ничего, вы всё ещё в безопасности! – тут же добавил он. – Посмотрите, ведь море рядом?

По её лицу медленно расплылась улыбка безмятежности, но на лбу всё также были тревожные складки.

– Да, оно здесь.

– Значит, вам нечего бояться, ведь так?

– Да, – тихо согласилась она.

– А могу я задать пару вопросов? – шепнул Дмитрию Мадаев.

– Константин Михайлович хочет вас о чём-то спросить. Вы сможете ему ответить? – спросил у Валентины Зверев, и она мягко улыбнулась.

– Да, он хороший человек…

– Валентина, я хотел бы узнать… – видя предостерегающий жест Зверева, он на секунду замолчал, подбирая слова. – Я как-то спрашивал, знакомы ли вы с Иваном Бердниковым. Не сообщите ли сейчас ещё какой-нибудь информации о нём, раз вы всё помните?

Она помолчала.

– Константин Михайлович спрашивает, помните ли вы Ивана Бердникова? – перефразировал Зверев.

– О да, я его помню! – она немного нахмурилась.

– Вам он не нравился? – Зверев вновь сам стал задавать вопросы.

– Нет. Он был грубым и заносчивым.

– Вам неприятно о нём говорить?

– Да.

– Всё-таки постарайтесь рассказать о нём Константину Михайловичу, – мягко добавил он. – Вы с ним виделись?

– Несколько раз, когда он встречал Катеньку с прогулок.

– Именно из этих встреч вы решили, что он заносчив?

– Катенька мне говорила о нём. Из рассказов о его поведении я так решила.

– А с ним лично вы не разговаривали?

Она снова немного помолчала.

– Тоже несколько раз, – всё же ответила она.

– В присутствии Екатерины Зосимовой? – уточнил он, но в комнате на мгновение опять воцарилась тишина: Валентина как будто не хотела говорить.

– Нет, он обращался ко мне, даже когда её не было рядом, – будто нехотя произнесла она, наконец.

– Ясно, – сказал Зверев, пристально в неё всматриваясь.

– И ещё… – продолжала она, помедлив, словно не решаясь говорить.

– Конечно, мы вас слушаем! – тут же ответил он, пронзительно глядя в её лицо. – Вас никто не осудит за то, что вы говорили с молодым человеком. Это было у моря?

Она вновь улыбнулась.

– Нет, не у моря, – почти нараспев сказала она. – Несколько дней назад он звонил мне.

Мадаев уставился на Валентину, не веря своим ушам.

– Когда это было? – его голос вдруг охрип, он сделал несколько шагов по направлению к ней, но Дмитрий схватил его за руку, останавливая.

– Двадцать второго числа, – всё также безмятежно ответила она.

– В какое время? – Костя был так напряжён, что, казалось, у него свело скулы.

– Днём, около часу.

– Где вы были?

– У себя дома, поливала цветы, ожидая дочку из школы.

– Он позвонил со своего сотового?

– Нет, с какого-то незнакомого городского номера.

– А зачем он вам звонил? В этот день он погиб! – не удержался он, и её голос вдруг задрожал.

– Погиб… Да, погиб… Столько страданий вокруг, и Катенька тоже…

Голова Валентины заметалась по спинке кресла.

– Валентина, всё хорошо! – резко произнёс Зверев, но она больше не слышала. – Посмотрите на море – оно рядом; мягко движутся волны, накатывая на песок, ближе, дальше, ближе…

– Погиб…

– Забудьте о том, что вам сейчас сказали! – резко приказал он. – Успокойтесь! Вы – в безопасности.

Она затихла, повинуясь силе его голоса.

– Когда я скажу, вы уснёте, а потом проснётесь и не будете ничего помнить из этого разговора!..

Её голова замерла, склонившись на левое плечо. В кабинете воцарилась тишина. Костя присел на стул и тяжело выдохнул: «Дела!..».

Зверев, проверив пульс Ивановой, отпустил её руку и подошёл к столу у дальней стены – там стоял графин с водой и пара стаканов. Он налил один и подошёл к Мадаеву.

– Вот, выпейте! – снисходительно протянул он ему стакан. – А так и не заметно было, что вы такой нервный.

– Не нервный! – огрызнулся тот. – Просто не ожидал подобного поворота! Такая милая девушка… Как она могла лгать?

– В смысле? – уточнил он.

– Она мне не сказала, что недавно говорила с Бердниковым. Недавно… когда он сюда приехал!

Дмитрий пожал плечами.

– Забыла.

– И вы считаете это нормальным?!

– А что ж вы хотите? Если подводит память, раздражают люди, страшно жить – почему бы не постараться специально забыть какие-то вещи? А потом уже память сама начинает прятать воспоминания, которые не нравятся. Так что не думаю, что она действительно хотела нарочно скрыть от вас какую-то информацию.

Костя собрался, было, спорить, но не успел: Валентина открыла глаза и резко села прямо.

– Всё нормально? Я всё правильно сделала? – она беспокойно переводила взгляд со Зверева на хмурого Мадаева.

– Всё хорошо, вы всё сделали правильно! – ободрил её первый, но она жалобно повела плечами:

– Но я ничего не помню!

– Это я приказал вам забыть разговор.

– Почему? – удивилась она.

– Чтобы не нарушать ваш покой…

– Вы заволновались, когда я напомнил, что Бердников мёртв, – внезапно перебил его Костя, внимательно всматриваясь в её лицо.

– Ой, да? Так странно…

– И ещё вы сказали, что он вам недавно звонил, – продолжал он, не обращая внимания на строгое цыканье Зверева.

– Я так сказала? – растерялась она.

Тот снова взял её руку, чтобы посчитать пульс.

– В этом нет совершенно ничего плохого, – добавил он, каким-то странным взглядом посмотрев в сторону Мадаева: тот был возмущён и успокаиваться, похоже, не собирался.

– Как же нет? Вы ведь не говорили мне об этом звонке! – воскликнул Костя.

– Но, простите, я о нём ничего не помню, – развела Валентина руками.

– Как? Даже сейчас?

Она растерянно мотнула головой.

– Почему вы так кипятитесь, Константин Михайлович? – Дмитрий, отпустив, наконец, руку Валентины, вернулся на своё место. – Посудите сами: Бердников приехал в Петрозаводск; знакомых у него тут не оказалось, а Валентину Осиповну он помнил – она ведь была подругой его возлюбленной, Зосимовой. Очевидно, он хотел спросить у неё, как быстрее записаться ко мне на приём, раз к моему секретарю он не дозвонился. Наверняка, он знал от Екатерины, что здесь хорошие специалисты.