2 октября состоялось заседание Педагогического комитета. Начальник училища сообщил, что в беседе с ним А. Кучин сказал, что в марте он уехал в Александровск, надеясь получить место на судне научно-промысловой экспедиции, но оно уже ушло в плавание, уведомление о том, что ему оставлена вакансия на одном из пароходов Мурманского общества, он не получал, поэтому уехал с отцом в Вардё, где всё лето находился на покупке рыбы. Патроны ему дала какая-то женщина, чтобы он сделал цепочку для часов, одна рукописная статья – это его перевод статьи «Будут ли норвежские власти служить помощниками русского царя?», опубликованной в газете «Финнмарк», другую – «Армия и революция в России и возможность войны России с Норвегией» – его просили передать в газету «Северный листок», издававшуюся в Архангельске и известную своими либеральными взглядами.

Перед Педагогическим комитетом стояла непростая задача. С одной стороны – ещё были памятны волнения осени 1905 года, с другой стороны – перед ними судьба лучшего ученика, надежды училища. Все понимали, что в случае увольнения «по революционной статье» ему будут закрыты двери во все учебные заведения России. Списки таких учеников с завидной регулярностью рассылались по всей России.

Перед нами протокол того заседания.

Итак, Александр остался в училище, но без стипендии и с оплатой за обучение. Лишение стипендии было тяжёлым ударом. Он пишет прошение в Педагогический комитет: «Покорнейше прошу Совет не лишать меня последнего средства для продолжения учения – стипендии. Стипендия для меня не является наградой, а необходимостью: я живу только на 10 руб. в месяц и в настоящий момент я должен был занять эти 10 руб., т. к. стипендия не давалась. Отец же писал мне, что помочь совершенно не может. В крайнем случае, прошу освободить от платы за учение. А. Кучин»[54]. Его моральное состояние было тяжёлым. Это сказалось и на успеваемости. За первое полугодие по ведомости большая часть оценок – 4. Он думает бросить училище, карьера моряка ему неинтересна.

В фондах Музея Арктики и Антарктики сохранилось письмо без даты. Оно столь информативно, что процитируем его полностью.

«Partefalle! Я не мог раньше написать ничего: был здорово занят. Лишь теперь есть некоторые фразы, но их мало, а дополнить-то некогда. Владимир обещал прислать Филиппова, но до сих пор ничего не прислал. Наверное, слышали, как я был схвачен здесь и представлен пред своё начальство. Меня уже наказали: лишили стипендии в размере 60 р. Ну и черт с ними. Теперь состою в ученической организации. В Питерской группе все провалы. Пропало всё, что было привезено из Varde. Вчера было собрание членов Архангельской организации по поводу выборов. Отклонены блоки с к.-д. (партией конституционных демократов – прим. авт.). Затишье. Был период рефератов и дискуссий, но с отъездом двух с.-д. (социал-демократов – прим. авт.) все затихло. В Шенкурск будет карательная экспедиция с другом Мейгарта во главе. N. A. в Питере. В общем писать ничего не имею. Жаль, что не мог написать. Штука в том, что учусь зараз за мореходку и за гимназию. С отцом перепалка. Денег нет. Одно время даже собирался уйти из училища. Кланяйтесь всей Wessel. Письмо-адрес в Совет Раб. Д., если успею, отправлю в Социал-демократа. Здесь выходят ученические журналы той и другой партии. Скоро Рождество. Я еду в Онегу. Кланяюсь Петерсону, Fzone, Gunderzsen и другим. Alexander»[55].

«Partefalle» – «товарищ по партии» на норвежском языке. Адресовано оно, вероятно, кому-то из издательства «Помор». Это не Н. А. Шевелкин, поскольку сказано, что N. A. в Питере. Это не В. Ф. Грачёв, далее говорится, что Владимир обещал чего-то прислать. Это не П. Ф. Гусев, который уже в тюрьме. Возможно, это Лисичкин или кто-либо ещё, кто просит прислать статью, заметку, информацию для издания, но Кучин написать не может, т. к. «здорово занят», «есть некоторые фразы», «писать ничего не имею». Правда, он обещает послать «письмо-адрес в Совет рабочих депутатов» в норвежский журнал «Социал-демократ». Известно, что Советы, как форма объединения рабочих и управления стачечным движением, родились именно в годы Первой русской революции. Это явление было новым в рабочем движении, и русские революционеры знакомят с ними норвежских социалистов. Значит, Александр был не только техническим работником, но и писал заметки в русские и норвежские издания.

В ноябре 1906 года в Архангельск приезжали «два с.-д.» – два социал-демократа – Н. А. Шевелкин и А. Эгеде-Ниссен. Этот приезд, как и сообщение о том, что Кучина лишили стипендии, позволяет датировать письмо декабрём 1906 года.

Александр сообщает ещё об одном событии – карательной экспедиции в Шенкурском уезде Архангельской губернии, где в 1905–1906 годах были волнения удельных крестьян, жестоко подавленные. В конце письма Александр передает привет «всей Wessel». Муж и жена Андреас и Элизиф Вессель, горячо сочувствуя событиям в России, создали на Севере Норвегии в городе Киркинесе своеобразную колонию, некий перевалочный пункт для революционеров из России, нелегально выехавших из страны. Здесь построили домики, людей кормили, снабжали деньгами, давали отдохнуть, а далее отправляли либо обратно в Россию, либо в Европу. Попасть же из России в Киркинес было довольно просто. Из Архангельска в Норвегию регулярно ходили пароходы Архангельско-Мурманского срочного пароходства. Таможни были в Архангельске и Александровске-на-Мурмане. Можно было свободно купить билет до какого-нибудь становища западнее Александровска и не проходить таможенный контроль – территория-то российского государства, а там, где таможенных постов не было, купить на самом пароходе билет в один из городов Норвегии. Путь вполне безопасный (это не с контрабандистами по суше через границу переходить) и использовался довольно часто. Привет «всей Wessel» – по-видимому, привет всем политэмигрантам этой колонии.