— Хорошо, а куда?

Димитрий залился хохотом.

— Ну просто умора! Конечно, тебе. Уже половина одиннадцатого, и я давно позавтракал.

— Тогда спасибо, — пробормотал новичок, смущенный раскованностью соседа по комнате.

— Придется тебе помочь. Иначе тебе не справиться с забинтованными руками.

— Левой, пожалуй, а правая нормально двигается.

Димитрий на всякий случай поделил гренки на части.

— Вчера мы не успели поговорить. Я буду твоим гидом и котурном.

— Это что значит?

— Гидом, потому что буду всюду тебя сопровождать во время «вступительной стадии», отвечать на твои вопросы, знакомить с другими воспитанниками, помогать осваиваться. Короче, буду вашим верным слугой, монсеньор, — объявил он, склоняясь в шутливом реверансе.

— А ко…трук?

— «Котурн» означает, что я тот, с кем тебе придется делить жилье. Слово это изобрели учащиеся одной великой школы давным-давно.

— А я думал, оно означает совсем другое.

— И что же?

— Ну… друга.

Сосед звонко рассмеялся.

— Конечно же, мы подружимся. Я на это надеюсь. Если живешь вместе в крохотном помещении, лучше всего находить общий язык.

Дилан с этим был полностью согласен. Он тоже желал обрести друга.

Лану ввели в довольно темную комнату, обставленную старинной мебелью, которая сразу произвела на нее впечатление благородством форм, добротностью и ценностью материала и еще тем особым шармом, что свойствен почтенному возрасту. Позади письменного стола стоял очень пожилой седовласый мужчина, направивший на нее холодновато-пронзительный взгляд голубых глаз.

Когда она подошла, мужчина попытался ей улыбнуться, но остался бесстрастным, лишь губы его слегка дрогнули. Девушке сразу стало не по себе, ибо она сочла его любезность фальшивой. Тут она заметила, что в кабинете находился еще кто-то: на одном из стульев сидел тот самый паренек с перебинтованными руками, которого она встретила в первый день. Он во все глаза, не скрывая радости, смотрел на нее, словно был счастлив неожиданно встретить здесь знакомую.

Стоя в углу, Лео наблюдал за этой сценой. Когда их взгляды встретились, Лана почувствовала себя увереннее и осмотрела все помещение.

Да, мебель ничем не напоминала современную. Наверное, она была такого же возраста, как эти двое — Антон и Лео, — подумалось ей. Шкаф из орехового дерева, консоль, инкрустированная богатым орнаментом и отделанная позолоченной бронзой, светильники с абажурами, диван и кресла, обтянутые набивной тканью, — все это выглядело на первый взгляд чуждым и отстраненным, но в то же время внушало солидность и спокойствие.

Еще больше удивило Лану обилие самых разнообразных предметов, заполнявших полки, которые были расположены по обеим сторонам кабинета: книги, резак для бумаги, очки, регбийный мяч, часы, глобус, подарочный набор ручек, мягкие игрушки, куклы, рисунки и картины…

— Сядь, пожалуйста, Лана, — произнес скрипучим голосом старик с неподвижным лицом, показавшимся девушке очень неприятным.

Лео тоже сел рядом с директором.

— Думаю, кому, как не мне, следует вас представить. Лана, Дилан, познакомьтесь с Антоном, директором Института. Обычно учащиеся называют его Патроном или Наставником.

— О чем, представьте, я очень сожалею. Мне куда больше понравилось бы простое имя Антон, — шутливо заметил тот, хотя лицо его не выражало ни малейшей симпатии.

— Представляю тебе Лану и Дилана, Антон. Ты видел их личные дела и знаешь, почему они здесь оказались.

Антон оглядел новичков. У Ланы, довольно миниатюрной девушки-подростка, была затейливая прическа из черных волос с несколькими окрашенными синей краской прядями. Огромные, невероятной величины зеленые глаза были вдобавок подведены черным, что он нашел чрезмерным, но вполне гармонирующим с остальными деталями ее внешности: пирсингом в ноздре, бровях и ушах.

Хилый и физически слишком неразвитый для своего возраста Дилан, напротив, был подстрижен кое-как и непричесан. Глаза его беспокойно бегали, будто он все время был настороже или находился в поисках информации. К счастью, несмотря на все его семейные злоключения, зубы Дилану удалось сохранить, хотя они и явно нуждались в каждодневной заботе. Если подросток привыкнет ухаживать за собой, несомненно, скоро он превратится в юного красавца с тонкими чертами лица.

— Прежде всего прошу прощения за мой отстраненный и якобы холодный вид. Дело в том, что вот много лет назад часть лицевых мускулов атрофировалась, и поэтому физиономия кажется неподвижной. Лео не осмелился сказать, но здесь меня зовут еще и Мумией. И, как вы уже заметили, голос мой также претерпел изменения. Впредь прошу вас делать на это поправку. Вникайте в смысл того, что я говорю, а не доверяйте увиденному или услышанному.

Лана кивнула в знак согласия.

— Знайте, что на самом деле я очень счастлив, что могу принять вас в Институте, который мы с Лео основали тридцать лет назад. Нашей целью было собрать в его стенах молодых людей, которым пришлось испытать страдания, чтобы дать им шанс построить новую жизнь. Начали мы с того, что организовали что-то вроде частного пансиона в обычной парижской квартире всего лишь с двумя воспитанниками. Но вскоре нам поступили и другие заявки, так что места стало слишком мало. Прежде чем переехать в этот замок, мы сменили множество разных мест. Благодаря большому помещению теперь мы можем в полной мере осуществить наш давний замысел: принять множество подростков, предоставить им возможность развивать свои способности, самовыразиться, имея все необходимое для того, чтобы вновь войти в жизнь и добиться успеха. Такова наша Академия. А главная наша задача — помочь воспитанникам выйти из критической ситуации, вновь обрести гармонию и развить свои личные качества и способности.

Лана беспокойно заерзала на стуле. Что-то ее в этой речи настораживало, но что, она не могла понять. Патрон это заметил.

— Я знаю, что тебя смущает, Лана. То, что я говорю о подростках, оказавшихся в критической ситуации, и ты задумываешься о своем положении жертвы. Ты задаешься вопросом, не оказывают ли тебе благодеяние помимо твоей воли?

Каким шестым чувством он угадал то, о чем она действительно думала? Может, ему это подсказал большой опыт?

— Так вот, знай, мы здесь всегда выражаемся напрямую, называем вещи своими именами. Откровенность, искренность для нас являются главными ценностями. Я говорю то, что обязан сказать, и вовсе не хочу обидеть или шокировать кого-либо. Вы на самом деле и есть те юные души, что подверглись страданию. Вы — жертвы современного общества и его составляющих, если так можно выразиться. Но мы не благотворительная организация в полном смысле этого слова. Да, мы действуем, руководствуясь в первую очередь состраданием и сочувствием, но никогда не основываемся только на жалости. Наша миссия — исправлять ошибки других. Наша цель — обеспечить ваше дальнейшее процветание. На первый взгляд она труднодостижимая, но все же осуществимая.