Монастырские хроники, написанные зачастую значительно позже тех событий, которые в них упоминаются, обычно недостоверны и украшены деталями и обстоятельствами более поздних эпох. Раскрашенные рисунки и гравюры в них грешат обычно тем, что носят отчетливую печать того времени, в которое они создавались, а не того, которое они были призваны иллюстрировать, поскольку их авторы изображали реалии своей эпохи. Тем не менее, располагая накопленным объемом знаний, мы можем вычислить такие несуразности с хронологической точки зрения.

Сразу после Дня святого Михаила в 1390 году в Лондоне состоялся королевский турнир, организованный Ричардом II в честь королевы Изабеллы. Весть об этом турнире герольды разнесли по всей Англии, Шотландии, Эйноу, Германии, Фландрии и Франции. Шестьдесят рыцарей в качестве зачинщиков турнира должны были сражаться затупленными копьями со всеми желающими в течение двух дней – воскресенья и понедельника, вторник же отводился специально для мелкопоместного дворянства. В воскресенье предполагалось вручить следующие призы: большой золотой венец лучшему копью из числа принявших вызов рыцарей и роскошная золотая пряжка для самого достойного из числа зачинщиков турнира. Призы, которые должны были быть вручены в понедельник, не названы. Во вторник же, в день поединков менее знатных рыцарей, предстояло вручить великолепного боевого коня с полным снаряжением и охотничьего сокола в качестве призов лучшим копьям из числа прибывших на турнир и его зачинщиков соответственно. Определить победителей должны были присутствовавшие дамы, они же и увенчать самых достойных. Воскресные состязания были провозглашены празднеством зачинщиков. В три часа пополудни красочная процессия двинулась от лондонского Тауэра. Шестьдесят крытых попонами боевых коней с восседающими на них дворянами двигались на дистанции одного фута друг от друга; за ними следовали шестьдесят знатных дам, облаченных в богатые одежды и сидящих на изящных лошадях, двигавшихся тоже гуськом, причем каждую лошадь вел под уздцы рыцарь в полном доспехе, держа ее за серебряную цепь. Процессия в таком порядке проследовала по улицам Лондона от Чипсайда до Смитфилда, сопровождаемая певцами и музыкантами. Король и королева в сопровождении своих придворных и некоторых знатных дворян заранее прибыли в Смитфилд и ожидали там появления процессии и иноземных рыцарей. Их величества расположились во дворце епископа, где позднее были устроены банкет и танцы. На них присутствовало много иностранных рыцарей и дворян, среди них сэр Уильям Эйноуский (граф д'Остреван) и граф де Сен-Поль.

По прибытии процессии в Смитфилд рыцари сели на своих коней и изготовились к состязанию, которое и началось вскоре. Приз лучшему копью из принявших вызов рыцарей в первый день турнира был вручен дамами графу де Сен-Полю, а самому искусному рыцарю из зачинщиков турнира – графу Хантингдону. В понедельник рыцарей-зачинщиков турнира возглавил сам король, приз лучшему копью среди принявших вызов был вручен графу д'Остревану, а самому достойному среди их соперников – сэру Хью Спенсеру. Менее знатные дворяне состязались во вторник, после чего начался пир, а за ним танцы, продолжавшиеся до утра. В среду состязания рыцарей и дворян продолжались без различия званий; в четверг и пятницу снова гремела музыка на празднествах, маскарадах и банкетах, после чего королевская чета со свитой вернулась в Виндзор.

Какстон[23] повествует об этом королевском турнире следующим образом: «Все люди королевской партии были облачены в одинаковые одежды, на их накидках, их щитах и попонах коней были изображены белые единороги с золотыми коронами на голове и золотыми цепями на шеях. Такие одежды были на всех людях короля – на его лордах, дамах, рыцарях и придворных, – чтобы они отличались от всех остальных. Затем четыре и двадцать дам, которые были призваны судить деяния рыцарей, вели за собой четырех и двадцать лордов с золотыми цепями на выях, и все они были облачены в те одежды, о которых я писал выше, и проследовали они из Тауэра верхом через Сити в Смитфилд». Повествование об этом же турнире у Холиншеда далеко не так красочно, как у Фруассара, и отличается в некоторых деталях. Он пишет о двадцати четырех дамах, а не о шестидесяти, едущих на лошадях, и о том, что призы за поединки первого дня были присуждены графу де Сен-Полю и графу Хантингдону, а за поединки понедельника – графу д'Остревану и сэру Хью Спенсеру.

Король Ричард созвал другой грандиозный турнир в Виндзоре в один из последних годов своего царствования. Зачинщиками турнира были сорок рыцарей и сорок дворян, облаченных в зеленые одежды. Турнир почтила своим присутствием королева, но лишь немногие из титулованной знати, что имело причиной непопулярность и деспотичность короля, чье правление было вначале ознаменовано добрыми предвестиями, но из-за дурных свойств его натуры закончилось достаточно печально.

Существовала разновидность турнира, называвшаяся Espinette. Такой турнир состоялся в Лилле в честь святых мощей, хранившихся в этом городе. Эта разновидность турниров отличалась, хотя и не совсем понятно чем, от обыкновенных единоборств, с которыми были связаны ежегодные церемонии. Хьюитт приводит выдержку из «Хроники Фландрии» о празднестве, состоявшемся там в 1339 году: «Жеан Бернье отправился на турнир, взяв с собой четырех девиц, а именно – жену вельможи Жеана Бьенсема, жену Симона де Гардена, жену монсеньора Армори де ла Вигня и свою собственную жену. И упомянутый господин Жеан Бернье въехал на поле для поединка, его конь был ведом двумя упомянутыми девицами за две позолоченные цепи, тогда как две другие несли каждая по копью. И королем Espinette этого года стал Пьер де Куртрей, на гербе у которого на черном поле были три золотых орла с двумя головами и красными клювами и лапами». Упоминает о Espinette также и М. Либер в своем «Собрании договоров».

Чашка на древке копья (vamplate, или avant-plate) для защиты кисти правой руки и предплечья впервые появилась в XIV столетии, как и крюк для опоры копья на нагруднике лат. Свод правил XIII века предписывал, чтобы в ходе турнира применялось затупленное копье; но в XIV веке участники турнира должны были сражаться копьями с корончатыми наконечниками, короткие острия которых могли вполне эффективно нанести удар по броне соперника, не пробить ее. Шлем XIV века представлял собой заостренный кверху цилиндр со свисающей сзади кольчужной сеткой или кольчужный капюшон, спускавшийся сзади до начала наспинника кирасы. Большой шлем с шишаком, распространенный в начале XIV века, мало чем отличался от того, что был в ходу в XIII веке; позднее он принял вид цилиндра, переходящего в усеченный конус. Делался шлем обычно из стали, хотя порой и из кожи, обычной или же вываренной. Геральдический гребень на шлеме, без сомнения скопированный с классического прототипа, вошел в моду в последней четверти XIII века, что можно предположить, судя по изображению на печати короля Ричарда I.

Геральдические гребни делались из различных материалов. Так, для рыцарей, участвовавших в турнире в Виндзорском парке в 1278 году, гребни были сделаны из телячьей кожи, по одному для человека и для его коня, что следует из ведомости покупок. Для Черного же принца в Кентербери, согласно той же ведомости, гребень этот был сделан из материи. Гребни крепились к шлему посредством тонкого железного стержня и носились на большом шлеме, надевавшемся поверх кольчужного капюшона, хотя имеются указания на то, что их порой носили просто на небольшом головном уборе.