обратной стороны.

Я довольно улыбаюсь:

– Сидите, сидите, гражданка. Подожду, пока вы одумаетесь и согласитесь-таки побыть со мной ещё немного.

Звонок в дверь. "Ну кто там ещё?"– думаю я. Электрические замки открываются, и я вижу человека в солидном костюме.

– Здравствуйте, гражданин Киндер, – говорит он. – Я – представитель Московской станции энергетических ресурсов. Рекомендую вам уменьшить потребление электроэнергии. Ознакомьтесь со счётом за последний месяц.

– Я оплачу, – говорю ему я и уже запускаю в действие печатный станок на кухне, благо это всего лишь несложный двоичный сигнал по кабелю. Ползут по столу новенькие тысячерублёвки. Он забирает деньги и удовлетворённо кивает:

– Хорошо. Но станция должна вас предупредить: из-за повышенного расхода вами энергии произошла небольшая авария, в результате чего в ближайшие пять минут в сети произойдёт скачок напряжения. Во избежание порчи электроприборов рекомендуем выключить их ненадолго.

Он исчезает. Я в панике. Может быть, временно поставить в цепь резистор? Прибор-нагрузку? Стабилизатор напряжения?

И тут я понимаю интересную вещь – моя пленница в телевизоре погибнет. А если я выдерну свой шнур, то останусь в живых. Замечательно. Голубая вилка послушно выпадает из розетки.

Я мёртв. Но лишь на время – чтобы переждать опасность.

4

Оксана оттолкнулась ногами от разгоняющего электрода и выставила вперёд руку с массивным браслетом. Изнутри кинескоп разбить легче, чем снаружи…

Осколки летят навстречу, и Оксана закрывается от них рукой. Пьянящий вакуум сменяется свежим воздухом. Оксана выбирается из корпуса телевизора, стряхивает с рук электрические разряды и приближается к телу Алексея. В её руках – голубая пластмассовая вилка. В розетке – напряжение, кратковременно поднявшееся до 380 вольт…

5

Мой мозг озарила вспышка. Я метаюсь по полу, сыплю осколками разлетающихся индикаторов и изрыгаю дым. Пара взрывов – и меня разносит в клочья. Электроны – сотня злых муравьёв, которые больно кусают мои останки, делая невыносимыми последние мгновения моего существования. Я умираю. Нити накала постепенно остывают.

Конец – и неужели навсегда?

6

– Ой! Племяшка! Ты приехала-таки. Ну, здравствуй.

– Здравствуйте, дядя Петя. Я только на денёк – завтра у меня поезд.

– Ну, проходи, проходи. Давно ждёшь-то?

Они входят в квартиру. Пётр Алексеевич вытирает ноги.

– Нет, только что. Ещё не решила, куда идти, пока вас нет.

– А что сумка у тебя мокрая?

– …Да я под дождь попала, – Оксана виновато улыбается.

– Ого! – восклицает Пётр Алексеевич и разводит руками: – Да тут такая была гроза! Ветер – даже столбы по дороге повалило.

– Скажете вы, дядя Петя… Так, лёгкий дождичек.

Он неожиданно принюхивается, брезгливо наморщив нос:

– Откуда это разит? Запах, будто жгут чего.

Дядя Петя выглядывает на лестницу.

– Наверно, у твоих соседей телевизор сгорел, – предполагает Оксана.

– Ну и Бог с ним, – говорит Пётр Алексеевич, наконец закрывая дверь. – Странный он человек. – Он на мгновение задумывается и поясняет: – Сосед то есть.

Он наливает в чайник воду и ставит его на плиту. За окном всё ещё моросит дождь, а вдали сверкают вспышки молний, похожие на длинные сухие пальцы.

Потом доносится гром, и Оксане ясно слышатся в нём слова:

"ЕЩЁ НЕ ВЕЧЕР".

Октябрь 1992, Москва.

Шиза

Он говорил, что если обогнуть трубу

и взять левее, то можно сквозь щель

выйти из нашего измерения и войти

в другое, но там тоже унитаз.

Виктор Шендерович.

"Из последней щели".

В последнее время у Володи явно едет крыша. Он стал подозрительно придирчив к мелочам. Ночью он постоянно что-то подсчитывает в уме. Он вообще перестал мыться, мало ест, а его взгляд напоминает пару медных монет с изображением ощипанного двуглавого орла. Вчера он заметил трещину на стене и тщательно измерял каждый её прямолинейный участок при помощи линейки, всё это складывал, перемножал, а результаты записывал красным маркером прямо тут же, на стене. Когда я спросил его, что он делает, он сразу забеспокоился, сунул маркер в карман и сел на угол кровати, невинно хлопая глазами.

– Может, ты переутомился? – спросил я. – Сходил бы, проветрился. Нельзя же всё время учиться. Сдашь ты свой экзамен. Это которая по счёту пересдача?

– Не помню, – сказал он.

– Ну, не последняя?

Он поднял на меня свои бессмысленные глаза и задумался. Минуты через две заговорил:

– Знаешь, эта трещина явно имеет какой-то смысл. Если длину самого длинного звена в миллиметрах умножить на 761 и сложить с длиной всех остальных звеньев, а потом умножить ещё раз на 761, получится расстояние от Земли до Солнца.

– Ну и что? – спросил я.

– А если сложить длину всех нечётных звеньев в сантиметрах и вычесть 761, получится 666.

– Ну?

– Здесь что-то нечисто, – Володя весь сжался, будто пронзённый сильной болью. – Близится конец света. И источник его – Солнце.

Я сел рядом с ним.

– Володя, успокойся. Эту трещину сделал Тюков. Когда ты ходил очищаться в фонтан у главного входа, он пришёл в стельку пьяный и стал биться об стенку головой. Тут в паре мест даже застряли его волосы.

– Да, – кивнул Володя. – Я хотел замерить расстояние между ними.

– Ну и как?

– Не измеряется. Представляешь? Здесь что-то нечисто.

– Как не измеряется?

– Линейки не хватает.

Я хотел было дать свою длинную линейку, которая лежала у меня в тумбочке, но понял, что это может плохо сказаться на психическом здоровье Володи, поэтому предложил ему прогуляться, питая слабую надежду, что он согласится попутно зайти к доктору.

Володя испуганно отшатнулся от меня:

– Я там уже был.

– Где?

– Внизу, в магазине.

– Ну и что?

– Там что-то нечисто.

– Почему?

– Там продают китайский сахарный песок в пенопластовых вёдрах.

Я невольно засмеялся.

– Не смейся, – сказал Володя. – Ты когда-нибудь видел пенопластовые ведра?

– Нет, – ответил я.

– Вот видишь. Это неспроста.

– Перестань, – сказал я. – Что за чушь? Ты что-то перепутал.

– Ты мне не веришь, – сокрушённо заметил Володя. – Пошли.

Он встал, схватил меня за руку и потащил по лестнице вниз. Лифтам он уже не доверял.

Мы зашли в небольшой магазинчик возле столовой, и Володя ткнул пальцем в витрину. На витрине стояло огромное пенопластовое ведро, заклеенное сверху синей бумажкой с иероглифами. На ценнике было написано: "Сахар-песок, 20кГ, 250 руб".

Я был сильно удивлён. Впрочем, чего только не придумаешь, чтобы сбыть свой товар. Однако Володя на этом не успокоился.

– Вот смотри, – сказал он. – С этой стороны край вроде как оплавлено. Видишь?

– Да.

– От чего?

– Ну мало ли. Может, у батареи стояло.

– А может быть, это влияние патологических изменений пространства?

Мне это надоело. Я собирался