солдат-добровольцев, между тем продолжали изучение желтой лихорадки. И тут стали выявляться странные вещи.

На больных желтой лихорадкой посадили комаров. Дав им напиться крови, пересадили на здоровых. Заражение неизбежно… Но никто не заболел. Еще и еще раз повторяется опыт. Нет, добровольцы, решившие подвергнуться заражению, остаются здоровы. Все запуталось. А ведь так ясно было вначале: комар, напившись крови больного, переносит заразу на здорового. Теперь надо начинать все сначала.

Но тут помог случай. Врач, проводивший опыты, хранил комаров, с которыми работал, в баночках. Однажды он посадил на тело подопытного здорового солдата не тех комаров, которые только что кусали больного (таких у него просто не оказалось под рукой), а тех, что, напившись крови зараженного, просидели довольно долго в баночке. И солдат заболел.

Многими дальнейшими опытами было доказано, что египетская стегомия — разносчик вируса желтой лихорадки. Попав в кишечник насекомого, вирус, очевидно, должен там размножиться, накопиться. Кроме того, ему надо время, чтобы попасть из кишечника к слюнным железам комара. Через слюнные железы вирус и проникает в кровь человека.

Удалось узнать и многие другие весьма важные вещи, касающиеся египетской стегомии и переносимого ею вируса.

Кровососущими у этого вида комаров являются только самки. Кусают они по ночам. Плохо то, что, заполучив вирус от больного человека, комар становится заразным, так сказать, пожизненно. А живет кровосос иногда до пяти месяцев. Для комара это долгий срок жизни, слишком долгий. Утешительно же то, что египетская стегомия способна кусать людей далеко не всегда, а только в очень теплые ночи. Наибольшая возможность заражения — при температуре воздуха плюс 25–28 градусов. Если ночь сравнительно прохладная — ниже плюс семнадцати градусов, — то стегомия перестает кусать совсем, да и вообще теряет способность заражать. Но стоит температуре повыситься градусов на десять, как комар эту способность обретает вновь.

Человек, переболевший желтой лихорадкой, приобретает иммунитет (невосприимчивость) к этой болезни. Желтый Джек почему-то щадит детей — у них болезнь проходит в очень легкой форме. Этим, вероятно, можно объяснить то, что повстанцы на Гаити не болели желтой малярией. Все они, родившиеся на острове, могли незаметно для себя и родителей переболеть на ногах в детстве и, таким образом, отделаться от Желтого Джека на всю жизнь.

В 1928 году троим английским ученым, изучавшим желтую лихорадку в Западной Африке, после немалых трудов удалось заразить этой болезнью обезьяну. Раз обезьяны могут болеть желтой лихорадкой, то они, вероятно, и служат в тропических лесах Африки и Америки тем резервуаром вирусов, из которого черпает заразу египетская стегомия?

Было время, когда Желтый Джек наводил ужас на жителей некоторых европейских городов.

В 1721 году болезнь завезли с Кубы в Барселону.

За год в Барселоне погибло 4633 человека. Тогда же в маленьком испанском городе Тортосе треть жителей (пять тысяч из пятнадцати) погибли от лихорадки. Оставшиеся в живых просто покинули город. Позднее, уже в середине прошлого века, Желтый Джек за один год погубил 5656 жителей Лиссабона.

Как же так? Египетской стегомии в Европе нет, кто же разносит заразу в Испании и Португалии? Оказалось, что вирус желтой лихорадки может передаваться от больного к здоровому и некоторыми другими комарами.

В последние десятилетия Желтый Джек ни разу не наведывался в порты и города Европы.

Немало этому способствовали предохранительные прививки. Вакцину против желтой лихорадки разработала в 1933 году группа ученых под руководством лауреата Нобелевской премии американца Макса Тейлора. Она привита уже миллионам людей.

Но медики и вирусологи все же начеку. Скоростные воздушные лайнеры, пересекающие за одну ночь громадные расстояния, усилили опасность переноса некоторых болезней, в том числе желтой лихорадки. Дотошные исследователи узнали, что заражённые комары легко выдерживают воздушные путешествия. Пригревшись ночью в теплом салоне воздушного лайнера, стегомия способна заражать одного пассажира за другим, пока ее не прихлопнут.

Не все еще ясно в поведении Желтого Джека. Не все повадки вируса изучены. Но за ним бдительно следят. Нет-нет, да он и поднимет голову. Совсем недавно, в начале 60-х годов, Желтый Джек погубил в Эфиопии за короткий срок 9 000 человек.

Теперь вернемся к началу нашего века. В незнаемом мире, открытом Ивановским, вирус желтой лихорадки уличен был первым как возбудитель болезни человека.

Шел двадцатый век. В разных странах с помощью бактериальных фильтров продолжались поиски невидимок. Продолжались и научные споры, вызванные необычайным открытием.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава шестая

Ивановский

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мог ли он думать, что ему повредит собственное открытие?

А вышло именно так.

В 1901 году истекли пять лет, которыми он располагал для подготовки и защиты докторской диссертации. Работа не была готова. Исследование глубоко захватило его. Он вышел далеко за рамки темы, обозначенной в заглавии диссертации: «Мозаичная болезнь табака». Нарождалась новая наука — вирусология. У ее колыбели разгорались научные споры. Естественно, что Ивановский, первооткрыватель мира сверхмалых созданий, оказался в центре этих споров.

И в это самое время ему, как не защитившему в срок докторскую диссертацию, надлежало покинуть кафедру в столичном университете. И не только кафедру. Это значило распроститься с Петербургом, где он кончил гимназию, а затем университет, где жили его учителя, распроститься с лучшей в России ботанической лабораторией Фаминцына, где он много лет подряд ставил свои опыты.

Трудность и новизна темы, которую разрабатывал Ивановский, не были приняты во внимание. Машина сработала: совет факультета вынес решение заменить его другим ученым, имеющим докторскую степень. Выбор пал на профессора Варшавского университета Палладина. Ивановскому же предложили место, которое оставлял Палладин. В провинциальном городе, каким считалась тогда Варшава, университетской кафедрой мог заведовать и магистр.

Так они поменялись местами — Ивановский с Палладиным. Ни Петербургский университет, ни Варшавский от этой замены не проиграли. Владимир Иванович Палладин, талантливейший ученик Тимирязева, впоследствии академик, был выдающимся ботаником. Он прославился своими глубокими исследованиями дыхания растений. Но и Варшава приобрела в лице Ивановского не только крупного ученого, но и весьма искусного педагога…

Делать нечего. Забрав жену и сына, Дмитрий Иосифович отбыл к новому месту службы.

Уже через год после отъезда из Петербурга докторская была готова. А еще через год в Киеве он защитил ее, получив, наконец, докторское звание, из-за которого претерпел столько тягот.

Ровно через полвека после защиты, в 1953 году, докторская диссертация Ивановского была переиздана в Москве. В самом этом факте ничего необычного нет. Труды выдающихся ученых прошлого печатаются вновь, даже если они утратили злободневность, если споры, отраженные в них,