Противоположный берег густо зарос шиповником[97]. Аталанта смотрит вниз по течению, туда, где река сужается и берег чист. Там стоит герма — чтобы отметить брод, думает она. Но, приглядевшись, замечает, что сооружена эта герма из костей: грудные клетки, узловатые бедренные кости и пилоподобные хребты сложены так, чтобы образовался постамент. На котором красуются четыре конских черепа. Знак смерти, думает она и прикидывает: интересно, эта смерть — она в прошлом или в будущем?[98]Здесь жившее когда-то существо встретило мощный подводный ток, который змеится в глубинах каждой реки. Или существо, все еще живущее, движется к этой герме сейчас, точно в таком же неведении относительно грядущей судьбы, в каком вошли у нее за спиной в сад все эти мужчины, не задумываясь о том, что сломанные деревья станут отметинами на их могилах. И саму ее тоже может ждать эта герма.

Охота как посвящение утратит четкость очертаний, а смысл кабаньих отметин сделается противоречив. Один из них получит шанс нанести смертельный удар: метнуть роковое копье, взмахнуть двуострой секирой, пырнуть мечом или спустить с тетивы ту единственную стрелу, которая найдет красный глаз зверя. Роли ждут своих исполнителей, паря буквально в нескольких секундах от суетливого настоящего.

Аталанта поднимает взгляд от поверхности реки и пытается разглядеть вершины, которые были видны с берега моря. Звезды над головой складываются в Малую Медведицу[99], луна заходит. Она смотрит через плечо, чтобы отыскать Деву[100], ловит краем глаза на западе яркий Арктур[101]. И вскакивает на ноги.

На берегу над ней стоит Мелеагр. Как и в прошлый раз, на голове у него шлем. Его тело словно бы клонится, стелется над водой, как будто ноги его пустили в землю корни. Течение толкает ее под колени, и пальцы ее ног шарят вокруг, пытаясь уцепиться за скрытые под водой голыши. Она стоит тихо и ждет, когда он скажет или сделает хоть что-нибудь, что выдаст его намерения. Он же не делает ни того ни другого. Она отворачивается и сплевывает в реку. Когда ее голова возвращается в прежнее положение, его уже нет.

* * *

Луна исчезает. Пейзаж рассыпается на составные части. Герои идут по Калидонской долине.

Темнота вздыбливает землю невысокими гребнями и курганами, и они вынуждены лавировать между этими призрачными дополнениями к пейзажу долины. Каждый склон норовит обернуться утесом, но стоит подойти ближе, и тот растворяется, обернувшись пологим ступенчатым спуском к реке, чье смутное журчание — тоже ориентир ненадежный, поскольку мечется туда-сюда между невидимых каменных стен. Иногда кажется, что река уходит под землю с одной стороны от них и выныривает с другой, а секунду спустя проделывает обратный фокус. Порой ее неясный плеск слышится сразу с обеих сторон, и тогда их землеродный «Арго» плывет по узкому каналу, где под ногами есть твердая почва, который смыкается сразу у них за спиной, превращаясь в истм, а потом и перед ними — в остров: они не то заблудились, не то легли в дрейф, не то оказались в ловушке этой ночи, позабывшей расставить маяки. Под ногой хрустят асфодели и жесткая сухая трава. Звезды — раскаленные добела занозы, которые в небесной тьме с готовностью встраиваются в любой мыслимый образ.

Афиняне идут впереди, аркадяне сзади. Меланион сбавляет ход и пропускает других вперед. В последний раз, когда он видел Аталанту, она шла в самом конце. Поравнявшись с ним, Анкей хватает его за руку. Совсем уже скоро они дойдут до палат Энея и наедятся до отвала. Амфоры с холодным вином, жареные жир и мясо, женщины, которые станут подавать им еду… Меланион кивает. Этот человек старше его и теперь уже не отвяжется.