Они достигли небольшого холма недалеко от кратера, на котором стояло здание из белого камня. У него все еще была крыша. На склоне холма не было ничего, кроме низких кустов, и из здания, как считал Форс, можно было наблюдать почти за всей прилегающей территорией, самому оставаясь незамеченным. Форс быстро принял решение...

Он был разочарован, обнаружив, что крыша покрывала только одну часть здания. Центр его был открыт всем стихиям – это был маленький амфитеатр, в котором ряды широких сидений спускались к квадратной платформе.

Однако по периферии этого амфитеатра имелись небольшие комнаты под крышей, в одной из них он и устроился. Он привязал кобылу к одному из столбов, образовывавших подход к амфитеатру, принес ей травы, нарванной на склоне холма, и, кроме того, угостил ее сушеным зерном из своего запаса, которое ей очень понравилось. Ее можно было стреножить и пустить пастись, но Форс помнил об утоптанной тропинке у кратера и не стал этого делать.

После дождя в выбоинах мостовой скопилась вода. Люра жадно напилась из одной из этих луж, а кобыла шумно пила из другой. Из нанесенных ветрами веток, застрявших среди колонн, Форс развел костер, устроив его за стеной таким образом, чтобы его нельзя было увидеть снизу. Вода в котелке закипела, и он, мучаясь от боли, начал перевязывать рану на ноге. Бальзам действовал: хотя рубец и был твердый и ноющий, но был чист и без следов нагноения. Края раны уже затягивались, хотя, несомненно, шрам останется у него до конца жизни.

Люра не сделала ни одного шага, чтобы поохотиться, хотя она должна была уже проголодаться. С того времени, как они обогнули кратер, она держалась к нему поближе и теперь лежала рядом с костром, задумчиво глядя на пламя. Он не заставлял ее идти на охоту. Люра была более приспособлена для дикой жизни, чем любой из людей, и если она решила не охотиться, значит для этого у нее была веская причина. Форс хотел лишь узнать, что она так ненавидела и чего так боялась. Эти ненависть и страх доходили до него, когда они обменивались мыслями, но существо, которое возбудило в ней такие эмоции, оставалось неизвестным.

Они легли спать голодными, потому что Форс твердо решил использовать оставшееся зерно для того, чтобы еще крепче привязать к себе кобылу. Форс поддерживал небольшой огонь, так как ему не хотелось быть в темноте здесь, где о многом он не имел никакого понятия.

Некоторое время он прислушивался, чтобы услышать барабанный бой, который слышал прошлой ночью. Он ожидал снова услышать его. Но ночь была тиха. Дождь наконец перестал, и юноша услышал в траве снаружи шорох насекомых. Послышался шелест ветерка в листве деревьев на склоне холма.

Этот легкий, печальный шелест взволновал Форса. Люра тоже не спала.

Он почувствовал, что она встревожена, прежде, чем услышал ее поступь и увидел, что она двинулась к двери. Он пополз за ней, стараясь не тревожить больную ногу. Люра остановилась на наружном портике здания и смотрела в черноту руин разрушенного города. Затем он увидел то, что привлекло ее внимание, – крошечную красную точку на севере, предательское мерцание пламени костра.

Так, значит, здесь были и другие жители. Степняки, как правило, держались подальше от развалин – помня о прежних днях, когда радиация была смертельной. А Чудища – разве они владели тайной огня? Никто не знал, были они глупы или умны, и была ли у них какая-нибудь, хотя бы и извращенная, цивилизация.

Ему ужасно захотелось привести кобылу, залезть к ней на спину и преодолеть расстояние до костра. Костер и товарищ в этом беспокойном городе мертвецов – как их хотелось сейчас иметь Форсу!

Но прежде чем он успел наполнить свои легкие воздухом, он услышал это – низкий хор из тявканья, лая, воя, который поднимался все выше и выше, пока не стал звучать безумной злобой. Шерсть на спине Люры под его рукой встала дыбом. Она шипела и рычала, но не трогалась с места. Крики были слышны на некотором отдалении – в направлении огонька. Какой бы зверь ни издавал эти звуки – он привлекал ими других.

Форс содрогнулся. Он ничем не мог помочь тому, кто развел этот костер. Конец наступит задолго до того, как он доберется туда через руины.

А теперь... теперь там, внизу, была только чернота! Дружеское красное мерцание огонька исчезло.

Форс выполз на утреннее солнце. Спал он плохо, но был доволен тем, что рана его затягивалась. После того, как он впервые встал на ноги, ему было уже лучше и он без особых усилий смог вывести кобылу попастись на склоне холма. Люра занялась делом еще до того, как он поднялся, на это указывала тушка жирного индюка. Он сварил ее и съел, понимая, что когда покончит с ней, то должен будет сесть на лошадь и проехать через развалины городка к тому месту, где горел костер, исчезнувший в ночи.

А ему не хотелось туда ехать. Поэтому он быстро подготовился, поспешно собрав свои пожитки. Люра вернулась и уселась в широком луче света, вылизывая свой мех. Но когда Форс влез на лошадь и двинулся к центру руин, она немедленно оказалась на ногах.

Под цокот копыт они вошли в выжженный район, где по-прежнему выделялось место, где когда-то бушевал всепожирающий огонь. Там, среди закопченных камней, росли цветы желтые, белые, голубые. А сорняки с рваными красными листьями оккупировали подвалы и старые погреба. Кошка и лошадь медленно пробирались через это запустение, пробуя почву при каждом своем шаге.

На противоположной стороне выжженного пространства они увидели последствия ночной битвы. Почти из-под их ног вспархивали черные птицы, пировавшие на останках, которые оставили им более могучие хищники. Форс спешился и захромал по примятой траве, нехотя осматривая место, где все происходило.

На запятнанной кровью земле лежали две хорошо обглоданные кучи костей. Но черепа не принадлежали человеку. Эти длинные узкие головы с ужасными желтыми зубами он никогда раньше не видел. Перед его глазами блеснул металл, и он поднял сломанное копье. Древко его было обломано неподалеку от наконечника. Но это копье он видел раньше! Оно принадлежало тому рыбаку с островка.

Форс обошел все поле боя. Он еще раз наткнулся на странные скелеты, но, за исключением копья, не нашел никаких других следов охотника. Люра продемонстрировала сильное отвращение к этим костям, словно исходивший от них запах оскорблял ее. Теперь она встала на задние лапы, вопросительно обнюхала верхние кирпичи и камни.

Так вот, значит, что произошло! Охотник не был захвачен врасплох этим нападением из темноты. У него было время забраться туда, где эти ночные твари не могли атаковать его всеми силами, и он мог отбиваться от них сверху, а убитых и раненых разрывали зубами и когтями их собственные сородичи. А он, должно быть, уцелел, поскольку его костей здесь не было.

Форс последний раз попинал кирпичи, просто так, для уверенности.

Из-под носка его ноги выкатилось что-то круглое. Он поднял маленький, хорошо выделанный барабан, сделанный из черного дерева, с натянутой сверху шкурой, отполированной почти до металлического блеска. Сигнальный барабан!