– Ну так вот, – продолжала агент. – Она переспала с этим малым, а он, как видно, проснулся и понял, с кем провел ночь. И он, значит, выходит в Интернет и выкладывает фотки, где только может. И не только фотки. Прямо сейчас о пикантных подробностях читают все жители земли – кроме, разве, китайцев, поскольку у них Фейсбук заблокирован, и кроме тебя, потому что ты – старый реакционер и тебя такая веселуха не интересует. Хочешь, прочту тебе эту грязь, которую он запустил?

– Не особенно.

– А я все-таки прочту, – упорствовала дама. Пришлось выслушать. Но что делать с такой информацией, Том не имел понятия.

– Я Зоин тренер на треке, – наконец вымолвил он. – А кого она укладывает в койку – это, черт возьми, ее личное дело.

– Согласна, – сказала агент. – Я сообщаю тебе это лишь для того, чтобы ты был в курсе, а еще я хотела предложить…

«При чем тут „в курсе“? – разозлился Том. – Почему нельзя просто сказать: „Том, я хотела с тобой поделить-ся…?“»

– Все нормально? – осведомилась его собеседница, услышав рычание Тома в трубке.

– Это, знаешь, серьезный философский вопрос.

– Просто… ты вроде что-то сказал.

– Угу. Я зарычал. Так рычат звери в Австралии, и, похоже, мой рык подействовал, потому что ты перестала трещать.

– Послушай, я ведь просто пытаюсь помочь, верно?

– Ты, милочка, просто пытаешься уберечь свои пятнадцать процентов.

– Зоя – лицо «Перье», Том. Есть что оберегать.

– Послушай. Если газировке нужно лицо, это ее проблемы. Моя работа – помочь Зое выиграть золото в спринте на Олимпиаде, до которой осталось сто двадцать семь дней.

– Верно. И я пытаюсь сказать, что мы с тобой на одной стороне. Разве это поможет ей сосредоточиться на тренировках – то, что ей перемывают кости в Фейсбуке?

– Спорить не стану, но чего ты от меня хочешь? Чтобы я закрыл Фейсбук? Я, конечно, могу посоветоваться с моим брокером, но почти уверен, что он мне не принадлежит.

– Можешь ты поговорить с Зоей? Она тебя уважает. Том улыбнулся, его голос смягчился.

– Лестью, милочка, можно добиться многого, но обманываться не стоит. Зою я пытаюсь держать в узде с ее девятнадцати лет. Будь моя воля, я бы держал ее в анабиозе все время, пока она не тренируется и не соревнуется. Я бы в нее стрелял из духовушки иглами со снотворным – так усыпляют тигров. Но что я могу поделать? Я тренер. У тренеров все оружие – свисток да секундомер.

– Я надеюсь, что-то сделать тебе все-таки удастся, – сочувственно пробормотала его собеседница, – потому что завтра все это перекочует в газеты, а дальше начнет раскручиваться по спирали. Уговори ее хотя бы не подливать масла в огонь.

– Ладно, попробую, – вздохнул Том. – Поглядим, что получится. Пока больше ничего обещать не могу.

– Спасибо, Том. За мной должок.

– Ну… Может, сделаешь меня лицом чего-нибудь? Агент расхохоталась. В телефоне раздалось что-то похоже на гоготание гусыни, сунувшей голову в полупустую консервную банку с сиропом.

– А скажи, лицом чего бы тебе хотелось стать? – отхохотавшись, спросила она.

– Ну-у-у, я не знаю, – протянул Том. – Может, нурофена? Глотаю тоннами.

– Думаю, они бы предпочли кого-нибудь помоложе и не страдающего болями.

– Смеешься?

– Ага, но уж таков шоу-бизнес.

Том отключился, минуту подумал, а потом отправил Зое эсэмэску – попросил ее прийти к нему через час. Если уж предстояло говорить с ней с позиции начальника, то лучше проделать это в его логове. Правило номер один в укрощении тигров: зверь должен знать, что он – на твоей территории.

Зоя ответила сразу же:

«О’кей, босс».

Умница. Поняла, в чем дело. Она приедет, он ее пропесочит, потом они выпьют по чашке чая, и он ее выпроводит.

Ему стало тревожно за Зою. Он так старался вести себя с ней правильно. Отец из него получился никудышный, но порой казалось, что Зоя и Кейт – его второй шанс. Он заботился о них, пожалуй, больше, чем должен был за свою зарплату, – ведь они тренировались у него с девятнадцати лет.

Том позволил себе помечтать о том, что бы он сделал с тем мерзавцем, который размазал Зою по всему Интернету. Мстительные фантазии Тому всегда удавались. Если бы не болели и лучше гнулись колени, уж он бы накостылял этому гаду по полной. Вот оно – приятное преимущество иллюзий над реальностью.

Он волновался за Зою. Она была скрытная, непонятная, но, может быть, именно потому так ему нравилась. Насколько он знал, она действительно влюблялась в этих красавчиков-неудачников и почему-то им верила. Он часто пытался говорить с ней об этом, но она неизменно отшучивалась. Похоже, являться на утреннюю тренировку с сердцем, разбитым вдребезги, стало для нее неким привычным злом – все равно что потерять сережку или не найти свободного места в автобусе. Иногда она огрызалась. Порой доходило до сарказма. И, конечно, Зоя была права: в конце концов, что он мог знать о молодой женщине, ищущей любви? Но если бы Тому пришлось дать всему этому четкое определение, он сказал бы, что Зоя скорее ранима, нежели безжалостна.

Он добавил в ванну горячей воды. Беда в том, что он видел в мужчинах такое, чего не видела Зоя. Он знал, какими подонками могут быть мужики.

– За исключением присутствующих, – добавил он вслух.

Над поверхностью воды поднялся пар. Он не мог винить Зою за ее отчаяние. С каждым днем Зоины шансы найти любовь падали. О ней все больше сплетничали, а мужики ей попадались все хуже и хуже. Планета кишела юными никчемными красавчиками, выставлявшими себя напоказ, но, если уж говорить совсем по-мужски, Том с такими даже выпивать бы не стал. Зародился какой-то новый вид: сочетание стильных туфель с разбойничьими бородами. Играли в рок-группах, но при этом работали в офисах. Ненавидели богатеньких, но скупали лотерейные билеты. Ржали над комедиями, в которых высмеивалась жизнь, скопированная с их собственной, и были ужасными сплетниками – вот что хуже всего. Обо всем, что с ними случалось – от покупки мобильника до ночи любви с его подопечной, – немедленно сообщали в онлайне, любопытствуя, что об этом скажут другие? Их жизнь представляла собой пустоту, вакуум, втягивающий в себя чужое внимание. Как Зоя могла найти любовь среди этой новой породы мужчин с неверными душами, похожими на пылесосы Dyson? Невозможно себе представить: они втягивали в себя все, что попало, им даже приходилось менять мешки.

Том негромко выругался и постарался отбросить эту мысль. Телефонная дама права: он стал стариком. А еще, пожалуй, слишком много думал о Зое.

У него не должно быть любимчиков, да их и не было. Кейт от природы как гонщица одареннее, а Зоя отличалась невероятным упорством, и Том любил их обеих одинаково.

Он взглянул на часы. До прихода Зои осталось сорок минут. Часы фирмы Casio с защитой от брызг умели делать только одно: исправно показывать треклятое время. Вот и еще одно различие между ним и современными мужиками. Все они носили часы, как у Джеймса Бонда, с отдельными циферблатами-хронометрами. С такими часами можно