– Он этим на хлеб зарабатывал, – перебил я. – И, наверно, на мяса кусок тоже хватало. И на винишко. А я ж не для людей, я только для себя гадаю. И то скверно. Так чего ты от меня хочешь?

– А я разве тебя в чем-то упрекала? – удивилась она. – Я просто вспомнила, что он всегда давал такие… однозначные советы. А ты все время сомневаешься. И подумала: может, это у тебя правильно, а не у него?

– Ну уж не обвиняй старичка облыжно, – усмехнулся я. – Просто людям нравится слышать четкий ответ, а не что-то вроде… не знаю… «если пойдешь туда, то может быть так, сяк и еще вот этак, а если не пойдешь, то все повернется иначе». Это ж думать приходится! Гм…

– Я не обиделась, – заверила Эсси. – Наверно, ты прав. Но если бы он был настоящим прорицателем, то указал бы место, разве нет?

– Во всяком случае, мог бы подсказать, в какой стороне нужно искать и как именно это делать, – подумав, ответил я. – Хотя, может, его и не спросили тогда. Как теперь узнаешь?

– Никак, – согласилась она. – Знаешь, Север, ты очень странно говоришь!

– В смысле?

– То есть вы все трое для меня говорите непривычно, – поправилась Эсси. – Но это и понятно, столько лет прошло, что даже речь изменилась… Но я о другом, Север. У тебя говор все время разный. То ты говоришь, как солдат, а то как крестьянин, даже словечки просторечные употребляешь. А иногда – совсем как благородный. Почему так?

– А… – протянул я. Однако! – Спасибо, что сказала, придется мне за собой следить. Просто видишь ли, сам я родом из глуши, правда, не сельской, приморской. Потом сколько-то с наемниками шатался, а при хозяине уже набрался этих вот… благородных манер. Оно все и перемешалось, похоже.

– Ну… может быть, и так. А расскажи… – начала она и осеклась. – Север, светает. Пора.

– Да, – ответил я и поднялся.

Место для могилы я выбрал на лужайке – тут будет светло и солнечно. Снял слой дерна, трофейным ножом обозначил контуры ямы… Копать пришлось руками и обломками досок, благо почва оказалась мягкой, а рыл я неглубоко.

– Великий Нижний, – сказал я почти неслышно, опуская останки Эстриель в мелкую могилу, – эта девушка ничем не успела прогневить тебя. Я понимаю, ей лучше будет в твоих владениях, куда столько лет не мог отлететь ее дух, но знаешь, я тоже слишком долго скитаюсь под этим небом, и мне одиноко. Прибереги нам с нею местечко! А пока, уж позволь, мы останемся здесь… Ты ведь не обидишься, Великий Нижний? У меня нет ни положенной жертвы для тебя, ни подношений, так уж получилось… Когда сумею, ублажу тебя, но вряд ли это случится скоро. Такая уж моя доля, тебе ли не знать!

Я засыпал могилу, положил на место срезанный дерн. Когда укладывал руки того, что осталось от княжны, поудобнее, левая ее кисть осталась у меня в ладони, и я счел это за знак.

– Ты здесь?

– Да, – ответила Эсси. Ее почти не было видно на утреннем свету. – Ты… ты меня похоронил? А я все еще тут… Получилось, как ты говорил?

– Посмотрим. Ты последи, чтобы мои ребята не вылезли. Не надо никому этого видеть.

Зрелище им в самом деле могло предстать неприятное: я распахнул на груди куртку и рубашку, вынул кинжал – не трофейный, свой, отточенный до бритвенной остроты, – выбрал место и спокойно сделал надрез.

За плечом ахнула Эсси.

– Перестань, – сказал я. – Тайника надежнее не найти. Сама понимаешь, кошель могут срезать, сверток – украсть, а то еще обронишь его, ищи тогда… Не бойся, тут ты будешь в сохранности.

– Ой, мама… – только и прошептала она, глядя, как я одну за одной прячу хрупкие косточки ее кисти.

Еще немного, и от разреза даже следа не останется, только потеки на коже и на лезвии кинжала.

– Север, кто ты такой? Почему?.. Ты меня видишь, ты можешь делать такие вещи… ой…

– Так уж вышло, – ответил я и поднялся. – Давай проверим, Эсси, выйдет ли у нас что-нибудь?

Вроде бы вышло. Во всяком случае, привидение смогло преодолеть тот невидимый рубеж, за которым оставалось много лет.

– Значит, я теперь привязана к тебе? – тихо спросила Эсси.

– Не знаю. Мы же не проверяли, насколько ты можешь удалиться от меня, верно? Но в любом случае, едва только ты пожелаешь, я похороню твои останки и принесу жертву Великому Нижнему, чтобы забрал тебя насовсем и дал упокоиться с миром. Обещаю.

– По-моему, тебе можно верить, Север, – сказала она. – Пусть будет так. Я останусь с тобой, покуда не надоем… или покуда мне не надоест. Я тогда скажу тебе, а ты найди для меня место посимпатичнее. Вроде этой лужайки, хорошо?

– Конечно.

– Тогда иди и буди своих подопечных, – велела Эсси. – Они слишком долго спят, а солнце уже высоко, вам пора в путь!

– И правда что, – пробормотал я, направляясь к месту нашей ночевки.

Не удержался и обернулся: Эсси стояла возле Везунчика (а тому уже и дела не было до привидения, привык), и выглядела она совсем иначе, нежели ночью.

Не стало на ней дорогого, шитого золотом платья, и пышная прическа, украшенная драгоценностями, тоже пропала. Теперь это была обычная девчонка в простом светло-синем платье без единого украшения, с распущенными длинными каштановыми волосами и очень грустными глазами. Это ее похитили те подонки, не раззолоченную княжну… И я искренне пожалел о том, что время необратимо, а мерзавцы давно получили свое.

– Подъем! – гаркнул я, заглянув в подвал. – Пора в дорогу!

– Очень есть хочется… – были первыми словами Златы.

– И пить… – добавил Золот, помогая ей выбраться наружу.

– Там в дальнем углу вода сочится, поди напейся и с собой набери, – велел я и бросил ему полупустую флягу. – А жрать мне и самому нечего, так что потерпите. Небось какое-нибудь жилье по пути сыщется! Кстати, а деньги у вас есть?

Денег у беглецов не оказалось. Вернее, немного было, но им хватило ума спрятать все в седельных сумах. Ну, ловите теперь своего коня!

– Украшения? – скучным голосом спросил я. – Драгоценности? Еще что-то? Что можно продать?

И с этим оказалось негусто: пара цепочек и серьги у Златы, да кольцо у Золота. И я вовсе не был уверен, что это чистый металл. А с ерундой какой сунешься к перекупщику, тебе же еще и достанется!

– Север, – шепнула мне в ухо Эсси. – Ты их спровадь куда-нибудь, а я тебе кое-что скажу, я же обещала…